Всего лишь химия

Lifelover

— Прости, — окончательно поникла девушка, пряча лицо в ладонях и зажмуриваясь до рези в глазах. Она чувствовала себя абсолютно раздавленной. Что бы Роуг ни говорил о себе, какой колючкой бы ни пытался казаться… ранее ей не приходилось встречать настолько добрых и понимающих людей. А она поступила с ним так подло, просто сбежала. Люси, несмотря на показную смелость, никогда не умела решать проблемы. Она предпочитала тянуть до последнего или прятаться за спинами других. — Теперь я не убегу.

— Вот видишь, — горячий полушёпот раздался неожиданно близко, и сильные руки осторожно отняли окоченевшие запястья от лица. — На самом деле, меня разозлило

далеко не это, — подрагивающими от накатывающего волнения и нежности пальцами он заправил за ухо выбившуюся из причёски золотистую прядь волос. — Эй, Люси, ты действительно жалеешь? Наша встреча не более, чем досадная оплошность? — он невольно сильнее сжал её плечи, из-за чего девушка болезненно скривилась. С суеверным ужасом она поймала себя на мысли, что если сейчас не даст ему прямой ответ на поставленный вопрос, то Роуг в буквальном смысле слова вытрясет из неё всю правду. — Я никогда ещё не был так счастлив. Ты — моя единственная ошибка, о которой я никогда не пожалею.

— Я тоже, — сдавленно прохрипела Люси, но парень перебил её, будто и не расслышав её слов:

— Эти слова… больше никогда не повторяй подобного, договорились?

Её хотелось сжать в объятьях как можно сильнее, прижать к себе ближе, держать крепче и уже никогда не отпускать — а вдруг снова решит сбежать? Этот нездоровый трепет, эта почти болезненная нежность охватывала его с такой силой, что Роуг начинал бояться самого себя. Он и без того не видел Люси слишком долго, успел до безумия соскучиться по терпко-сладкому аромату её кожи, доверчивому взгляду немного исподлобья, по её губам (о, эти губы преследовали его по ночам в таких снах, что даже и вспомнить стыдно). Нет, выпивать накануне подобного было определённо не лучшей идей, но ведь тогда бы у него и не был настолько развязан язык, он бы просто не смог переступить через многое, не сумел бы объяснить всё ей, и неизвестно ещё, чем тогда всё закончилось…

— Для тебя — всё, что угодно, — прошептала Люси, окидывая его взглядом снизу вверх — и отдача получилась такой, будто он получил пулю в голову с расстояния двух шагов.

«Просто помолчи, а не то я совсем слечу с катушек».

— Ну же, чего ты ждёшь? — влажный язычок медленно, словно дразнясь, прошёлся по ровному ряду зубов и перешёл на нижнюю губу. — Иди ко мне.

И в это мгновение словно кто-то резким щелчком выключил сознание: память отшибло напрочь, и он пришёл в себя уже немногим позже, выныривая из вязкого омута пустоты. Люси сидела перед ним уже на столе, и в её глазах скользил такой дикий, лихорадочный блеск, что сводило дыхание. Длинное золото волос лениво струилось меж пальцами, послушно наматывалось на кулак — ей совершенно не было больно, он знал, — даже наоборот. Раскрасневшаяся, дышащая часто и жадно, она притягивала сильнее магнита — слишком откровенно. Если моряки, поддавшиеся чарам сирен, испытывали хотя бы десятую долю того же соблазна, то их жизни вовсе не были потрачены зря.

Её прерывистое учащённое дыхание раскалённым облаком оседало на щеках, где только-только начала пробиваться первая щетина. Руки хаотично скользнули всё ниже, одна за другой расправляясь с пуговицами (их было слишком много, и это просто чертовски бесило), губы — всё выше, влажными мазками минуя подрагивающий кадык и подбородок. И едва та самая точка соприкосновения была найдена, медлительность в движениях исчезла, поцелуй перерос из лениво-размеренного в почти грубый. Люси нетерпеливо заёрзала в мужских руках, на доли секунды обмякла, сильнее прижимаясь к хранящим послевкусие

вина губам, и закинула ноги ему на пояс. Тяжёлые лодочки на высоком каблуке с громким стуком приземлились на пол.

— Будь хорошим мальчиком, — сладко пропела блондинка, довольно прищуриваясь. Свисающий кончик галстука тот час же оказался в цепкой хватке крохотных пальчиков и натянулся как поводок — от неожиданности Роуг потерял равновесие и едва не уткнулся носом в плечо возлюбленной. Он не узнавал в этой яркой, соблазнительной, раскрепощённой женщине ту Люси, которая была ему знакома — она просто не могла быть такой… такой. Изящный грудной смех так и наталкивал на то, что девушка догадывается о ходе его мыслей.

— Ты даже представить не можешь, чему я могу научить тебя, — захлёбываясь в собственном голосе, исступлённо прошептала она и вовлекла бывшего ученика в очередной поцелуй — долгий, страстный и влажный. Острые коготки дразнясь оцарапали покрытые испариной кубики пресса и скользнули ниже, расправляясь с пряжкой ремня и настойчиво опуская язычок молнии вниз. Тот почти сразу поддался и с характерным звуком расстегнулся. Рука юркнула внутрь и, обхватив полувозбуждённый член, сделала несколько пробных движений вверх-вниз. Перед глазами всё пошло фиолетовой рябью.

— Лю… ах! Ты н-не… не должна заставлять себя, — стиснув зубы и едва не воя от охватившего его желания, прохрипел Роуг. Затылок словно зажали в невидимые раскалённые добела тиски. Взмокшим от выступившего пота лбом с налипшими прядями волос он упирался в плечо девушки, крепко держа её за талию. Голова кружилась просто невыносимо, пол под ногами превратился в мягкое, вязкое болото, в которое его всё сильнее затягивало. Его трясло не на шутку; дышать было нечем, из-за чего приходилось делать глотки воздуха всё чаще и крупнее. Осоловевшим взглядом парень уставился в вырез наполовину расстёгнутой блузы и, глядя на то, как в крупной вибрации подрагивает округлая девичья грудь, понял, что его конкретно ведёт.

Юбка уже давно задралась к талии и теперь висела там мешковатым поясом. Кончиками пальцев Роуг поддел резинку чулка и огладил мягкое, округлое бедро, смещаясь к внутренней его части. Прикосновения к слегка прохладной, потрясающе гладкой коже дарили ощущения, близкие к восторженному трепету. Рука едва заметно дрогнула, когда добралась до границы нижнего белья. Через тонкую влажную ткань слишком ярко чувствовались выпуклости её тела и исходящий оттуда пульсирующий жар. Слишком много волнующих, таких острых и новых для него ощущений. Роуг пытался всеми силами не думать о том, какого пунцового цвета сейчас его лицо — он и не думал. Потому что просто не мог.

Медленно, словно в замедленной съёмке Люси начала расстёгивать оставшиеся пуговицы на блузе. Полупрозрачный атлас легко соскользнул, повиснув на локтях, и уже через мгновение бесформенным облаком приземлился на пол. Белая пышная грудь, едва сдерживаемая тесным бюстгальтером, заходилась в дыхании высоко и часто. Бесконечно мягкая, такая нежная на ощупь, она создавала разительный контраст с гибкой, изящной, но твёрдой линией позвоночника.

— Ты слишком нежничаешь, — нетерпеливо брякнула девушка, тем не менее сильнее прогибаясь от ласк мозолистой крепкой ладони, оглаживающей её изгиб шеи, ключицы, грудь и мягкий живот. Роуг на мгновение остановился, криво усмехнулся своей той самой улыбкой, которая ещё никогда не сулила адресату ничего хорошего, и придвинулся максимально близко к лицу замершей девушки, соприкасаясь с её носом кончиком своего.