Всего один взгляд
Шрифт:
Но все меняется.
Художники прекрасно понимают важность эстетически ценных объектов. Эстетика не просто меняет восприятие, она меняет реальность. Будь Грейс толстой и неказистой, телеканалы не устроили бы мониторинг состояния девушки, извлеченной из-под груды тел в «Бостон-Гарден». Будь Грейс физически непривлекательна, ей никогда не примерить на себя амплуа чудом уцелевшей всенародной любимицы. Телевидение, сообщая новости о состоянии Грейс, всякий раз показывало ее фотографию. Массмедиа, да что там, вся страна требовала чуть ли не ежечасного
Стали бы они это делать, будь она некрасива?
Грейс не хотелось спекуляций на ее внешности, но один чрезмерно честный критик сказал без обиняков:
— Если людей мало интересуют произведения искусства невысокой эстетической ценности, с какой стати им делать снисхождение для объектов реальной жизни?
Еще до Бостонской давки Грейс мечтала стать художницей, но в ее работах чего-то не хватало — чего-то неуловимого, не поддающегося объяснению. Пережитое вывело ее художественную зоркость и интуицию на новый уровень. Грейс отдавала себе отчет в том, как претенциозно это звучит. Она презирала навязшие в зубах сентенции преподавателей художественных школ — дескать, искусство надо выстрадать, большому художнику необходимо пережить трагедию, чтобы обрести индивидуальность. Раньше подобные заявления казались ей возмутительной чепухой, но после Бостонской давки Грейс начала понимать, что это не пустые разговоры.
В работах Грейс появилось то, чего не было раньше. В картинах стало больше настроения, жизни, больше… порыва, что ли. Краски стали ярче, гуще, злее. Люди часто спрашивали, рисовала ли Грейс какие-либо эпизоды той ужасной ночи. Красноречивым ответом был один портрет — юное лицо, преисполненное таких надежд, что сразу ощущалась глухая неизбежность скорой трагедии, но еще вернее было бы сказать — Бостонская давка пронизывала и окрашивала все, что писала Грейс.
Она присела за стол мужа. Телефон стоял справа. Грейс пришло в голову сделать кое-что элементарное: нажать кнопку повторного набора номера.
Телефон — «Панасоник» новой модели, который Грейс выбрала в «Радио шэк», — был снабжен жидкокристаллическим дисплеем, на котором отображался набираемый номер. Код двести двенадцать, значит, Нью-Йорк. Грейс ждала. На третьем звонке трубку сняли, и послышался женский голос:
— Юридическая фирма «Бертон и Кримстейн».
Грейс немного растерялась и промолчала.
— Алло?
— Это Грейс Лоусон…
— Кому перевести ваш звонок?
Хороший вопрос.
— А у вас работает много юристов?
— О, я затрудняюсь назвать точную цифру. Но могу соединить вас с кем-то конкретным.
— Будьте так добры.
Возникла пауза.
— Так с кем конкретно вас соединить? — К интонации «я-всячески-стараюсь-вам-помочь» явственно примешивалось нетерпение.
Номер на дисплее «Панасоника» показался Грейс чересчур длинным. Она присмотрелась внимательнее. Обычно в междугородних номерах одиннадцать знаков, а здесь было пятнадцать, считая «звездочку». Грейс напряженно думала. Джек звонил юристу поздно вечером. Секретари по ночам не работают, стало быть, он нажал «звездочку» и набрал внутренний номер.
— Мэм?
— Добавочный четыре-шесть-три, — сказала Грейс, глядя на дисплей.
— Соединяю.
После трех гудков трубку сняли.
— Линия Сандры Ковал.
— Миз Ковал, будьте добры.
— Могу я узнать ваше имя?
— Грейс Лоусон.
— И вы звоните в связи с…
— Моим мужем, Джеком.
— Подождите, пожалуйста.
Грейс сжала трубку. Через тридцать секунд музыка прекратилась, и телефон ожил:
— К сожалению, миз Ковал сейчас на встрече.
— У меня срочный вопрос.
— Мне очень жаль, но…
— Я отниму всего пару минут. Скажите ей, дело жизни и смерти.
Послышался нарочито шумный вздох.
— Подождите, пожалуйста.
В трубке зазвучал хит «Нирваны» «Повеяло молодостью». Отчего-то у Грейс стало легче на душе.
— Чем могу помочь? — спросил кто-то с профессионально-нейтральной интонацией.
— Миз Ковал?
— Да.
— Меня зовут Грейс Лоусон.
— Что вы хотели?
— Вчера вечером вам звонил мой муж Джек.
Ковал молчала.
— Он пропал.
— Простите?
— Мой муж пропал.
— Я вам сочувствую, но не понимаю, какое…
— Вы знаете, где он может быть, миз Ковал?
— Что? Откуда мне это знать?
— Он звонил вам вчера вечером, перед самым исчезновением.
— И что?
— Я нажала повторный набор и попала на вас.
— Миссис Лоусон, в нашей компании работают более двухсот юристов. Ваш муж мог звонить любому…
— Нет, он набирал ваш внутренний номер. Он звонил вам.
Ответа не последовало.
— Миз Ковал!
— Я слушаю.
— Почему мой муж вам звонил?
— Мне нечего добавить к тому, что я вам уже сказала.
— Вы знаете, где он?
— Миссис Лоусон, вам известно об адвокатской тайне?
— Разумеется.
Пауза.
— Вы хотите сказать, что мой муж обращался к вам за юридической консультацией?
— Я не имею права это обсуждать. До свидания.
Глава 9
Прояснить ситуацию Грейс удалось очень скоро.
Интернет — замечательно полезное изобретение, если уметь им пользоваться. Грейс набрала в «Гугле» «Сандра Ковал» и получила ссылки на сайты, упоминания в новостях и фотографии. Она зашла на сайт компании «Бертон и Кримстейн», где были биографии всех работающих у них юристов, и узнала, что Сандра Ковал закончила Северо-Западный университет в Иллинойсе, а диплом юриста получила в Калифорнийском университете. Судя по датам, ей должно быть сейчас года сорок два. Согласно сайту, у нее есть муж Гарольд Ковал и у них трое детей.