Всего одна неделя
Шрифт:
Уайатт все еще выглядел раздосадованным. Неужели все-таки удалось задеть его драгоценное самолюбие? Не перестаралась ли я?
– Гражданских лиц пока не допускают, – ответил он. – Прессу тоже – до окончания предварительного расследования. Было бы хорошо, если бы ты придержала язык за зубами.
– Понимаю.
Я действительно понимала. Убийство вовсе не шуточное. Оставалось лишь надеяться, что ситуация не слишком сложна и не потребует постоянного присутствия лейтенанта Бладсуорта. Встав со стула, я обошла Уайатта – точно так же, как обошла бы любого едва знакомого человека, – и налила очередную чашку кофе.
– Сколько еще будет продолжаться расследование?
– Трудно сказать.
Отличный способ не ответить на вопрос. Я заметила, что парень смотрит на кофе, и вежливо предложила:
– Угощайся, пожалуйста.
Потом схватила пластиковый кувшин, которым наполняла кофеварку, когда обе емкости были заняты.
– Сейчас принесу воды, и сварим еще.
С этими словами я выскочила из офиса и, страшно довольная собой, помчалась в туалет.
Уайатту явно не понравилось, что его драгоценную персону вспомнили с таким трудом. Если он считал, что последние два года я только и делала, что оплакивала разлуку и горевала об упущенных возможностях, то получил хороший урок. Действительно, а чего ожидал этот самоуверенный наглец? Возвращения к прежним временам?
Нет, только не в теперешних условиях, не на службе. Профессионализм диктует собственные правила. Однако Бладсуорт явно надеялся общаться с той бессознательной интимностью, которая невольно проскальзывает в разговоре с близким человеком, даже если отношения уже закончились. Ему не повезло, поскольку я оказалась в состоянии соображать и управлять собственными словами и поступками.
Когда я вышла из туалета с кувшином воды в рутах, в коридоре детективы Макиннис и Форестер тихо разговаривали с Бладсуортом. Лейтенант стоял спиной ко мне, полностью погрузившись в беседу, так что я могла как следует его рассмотреть. О ужас! Сердце снова начало подпрыгивать, словно сумасшедшее. Я остановилась и попыталась успокоиться.
Этого человека трудно было назвать красавцем, как, например, моего бывшего мужа. Уайатт выглядел не столь идеально, как Джейсон, что вовсе не удивительно, так как целых два года он играл в профессиональный футбол и выступал в качестве защитника. Но и без этого Уайатт, наверное, казался бы немного грубоватым. Тяжелая челюсть, слегка деформированный нос с горбинкой, слишком густые черные брови, сросшиеся в сплошную линию. Лейтенант поддерживал безупречную физическую форму атлета, для которого в равной степени важны и сила, и скорость. И если тело Джейсона обладало отточенной, безупречной элегантностью пловца, то тело Уайатта предназначалось для битвы.
И все-таки главным оставалось то обстоятельство, что Бладсуорт буквально излучал тестостерон. Внешность не имеет никакого значения, если мужчина обладает сексуальной привлекательностью или, если хотите, сексапильностью. Уайатт разбрасывал сексапильность лопатами, во всяком случае, в мою сторону. Химия, что тут скажешь! Иного объяснения и быть не может.
Ненавижу химию. Из-за этой глупости в последние два года я не могла настроить себя ни на какие серьезные отношения.
Как и все детективы, Уайатт был одет в свободные брюки и спортивный пиджак. Я спросила себя, почему лейтенант так поздно появился на месте преступления; может быть, задержался на свидании и отключил телефон? Нет, для этого он слишком серьезен, так что, видимо, просто оказался где-то далеко и не смог приехать раньше, чем через два часа. Больше того, попал под дождь, потому что и ботинки, и брюки его были совершенно мокрыми. Наверное, прежде чем войти внутрь, он тщательно осматривал место преступления.
Макиннис старательно сохранял бесстрастное выражение лица. Должно быть, обоих собеседников Уайатта коробило то обстоятельство, что младший по возрасту обошел их по служебной лестнице. Уайатт взлетел, словно комета, причем не только потому, что проявил себя классным полицейским. Дело в том, что у него уже было громкое имя. Местный парнишка, прославившийся своими способностями, в первый же год в профессиональном футболе пробился в Национальную лигу, а потом, всего лишь через два года, вернулся в родной город, чтобы стать полицейским.
Журналистам он заявил, что закон и порядок были его первой любовью.
Однако земляков обмануть невозможно. Все в городе отлично понимали, ради чего парень затеял историю с профессиональным футболом: всего-навсего ради денег. Бладсуорты относились к тем семьям, которые у американцев принято называть «старыми деньгами». Выражение означает, что деньги когда-то были, но уже кончились. Мать Уайатта жила в огромном вековом викторианском доме, который очень любила, но содержала с большим трудом. У старшей сестры Уайатта, Лайзы, было двое детей и солидный, вполне надежный муж. Семейство справлялось с повседневными расходами, однако мечтать о высшем образовании для отпрысков не приходилось. Уайатт трезво рассудил, что позаботиться о восполнении семейного бюджета следует именно ему, а потому на время отложил карьеру блюстителя порядка, о которой мечтал с детства, и занялся профессиональным футболом. Пара миллионов долларов в год – добавка совсем не лишняя; с ней Уайатт вполне мог позаботиться о матери, отправить племянников в приличный колледж и решить прочие неотложные проблемы.
Конечно, старшие коллеги не могли не ощущать некоторой обиды, однако работали с Уайаттом они с удовольствием, потому что бывший хороший футболист действительно сумел стать хорошим полицейским и не гонялся за дешевой популярностью. Собственное громкое имя он использовал только в интересах дела, а не ради выгоды. Да и знакомство со всеми важными людьми города сыграло свою роль. Лейтенант мог запросто набрать нужный номер и поговорить, например, с губернатором. И шеф полиции, и мэр города должны были оказаться полными дураками, чтобы не видеть очевидных достоинств молодого сотрудника.
Я стояла в коридоре достаточно долго, прежде чем наконец сделала шаг вперед. Движение привлекло внимание Макинниса. Он замолчал, даже не договорив фразы, а я задалась вопросом, о чем же шла речь, если мне нельзя было слышать. Больше того, все трое повернулись и уставились на меня.
– Простите, – пискнула я и, держась как можно ближе к стене, юркнула в офис. Занявшись приготовлением очередной порции кофе, стала размышлять, не обрела ли я снова титул «Подозреваемый номер один».
Может быть, не стоит звонить маме. Может, лучше позвонить Шоне. Конечно, девочка не специализировалась по криминальной защите, но это и не имело особого значения. Она была умной, безжалостной и к тому же моей родной сестрой. Этих качеств вполне достаточно.
Я решительно направилась к двери. Скрестив руки на груди и испепелив взглядом Макинниса, храбро заявила:
– Если вы собираетесь меня арестовать, позвольте мне немедленно позвонить сестре и матери.
Детектив потер подбородок и выразительно взглянул на Уайатта, словно говоря: «С этой особой разбирайся сам».
– Лейтенант Бладсуорт ответит на все ваши вопросы, мэм.
Уайатт подошел, крепко сжал мой правый локоть, повернул меня и повел обратно в офис.
– Почему бы тебе не присесть? – любезно предложил он, наливая еще одну чашку кофе. Первую, очевидно, проглотил залпом.