Всего одна неделя
Шрифт:
И все-таки тема очень напоминала гориллу весом в девятьсот фунтов: мы могли посадить ее в угол, но забыть все равно было невозможно.
Появилась Шона. Она заехала домой и переоделась в шорты и футболку. Впорхнула Дженни, прекрасная и жизнерадостная, в бледно-желтом платье, великолепно оттенявшем изумительную кожу. Ее тоже пришлось посвящать в подробности аварии. Это и определило тему разговора за столом, над сочными жареными сосисками.
– Завтра мне предстоит разговор с бывшим мужем Блэр, – заявил Бладсуорт, когда мама поинтересовалась насчет плана действий. – Правда, сама
Я пожала плечами:
– Только напрасно потратишь время. Я же говорила, что после развода ни разу с ним не встречалась и не разговаривала.
– И тем не менее, как только стало известно о твоем ранении, он позвонил и оставил на автоответчике нежное послание, – поведал лейтенант моему крайне заинтригованному семейству.
Шона откинулась на спинку стула и задумчиво произнесла:
– Вполне вероятно, Джейсон хотел бы снова с тобой сойтись. Возможно, жизнь со второй женой складывается не слишком гладко.
– Ну вот, значит, есть еще одна весьма веская причина для беседы, – подчеркнуто резко вставил Уайатт.
– Трудно представить, что Джейсон способен к насилию, – заметила мама. – Этого парня слишком волнует внешняя сторона событий. Но в то же время для защиты собственной политической карьеры он готов на многое.
– А на убийство он способен ради карьеры? – спросил Бладсуорт, и все замолчали. Дженни разглядывала серебряные кольца на пальцах и не поднимала глаз.
– Но я вовсе не угрожаю его политической карьере, – объяснила я. – О Джейсоне мне и сейчас известно только то, что было известно раньше. Абсолютно ничего нового. Так с какой же стати он вдруг решил бы меня прикончить?
– Возможно, причина не в изменении твоей ситуации; может быть, изменились его личные обстоятельства. Например, он решил попробовать что-нибудь более серьезное, чем законодательные органы штата, скажем, пост губернатора или конгрессмена.
– И потому решил убить меня и покончить с прошлым? Неужели такое возможно?
– Да как сказать... Он умен или просто считает себя умным?
Мы все переглянулись. Проблема заключалась в том, что Джейсон не был дураком, но и не обладал таким умом, какой сам себе приписывал.
– Ну хорошо, допрашивай, – наконец согласилась я. – Но мотив здесь все-таки не просматривается.
– До определенного времени мотив не просматривается почти ни у кого, – возразил Уайатт, – но это вовсе не отменяет подозрений.
– Понятно. Раз мне не удается направить тебя на какого-то конкретного человека, то подозревать приходится всех вокруг.
– Но, Уайатт, пока не будет найден виновный, – подала голос мама, – каким образом вы собираетесь обеспечить безопасность Блэр? Она не может ходить на работу, не может оставаться в собственном доме. Удивительно, как ты решился привезти ее сюда, к нам.
– Я хотел отказаться, – признался Бладсуорт. – Но потом взвесил все «за» и «против». Я в состоянии защитить Блэр по дороге к машине и от машины, могу обеспечить ее безопасность при отъезде. До тех пор пока преступник не подозревает, что мы с Блэр вместе, и не знает, где я живу, ей ничто не угрожает. Кто-нибудь из вас делился информацией с посторонними?
– Я даже Салли ни слова не сказала, – заверила мама. – Она все равно сейчас не в состоянии ничего воспринимать.
– Я тоже никому ничего не говорила, – поддержала маму Шона. – На работе мы разговаривали о ранении Блэр, но совершенно не вдавались в детали.
Дженни покачала головой:
– Аналогично.
– В таком случае наше семейство вне подозрений, поскольку мне и в голову не пришло бы обсуждать личную жизнь дочери, – заключил папа.
– Хорошо. Пусть так будет и дальше. Уверен, что моя мама тоже не проронила ни слова. Блэр, а ты сама никому ничего не рассказывала?
– Никому, даже с Линн не поделилась. Сам знаешь, нам и без того было что обсудить.
– Значит, вернемся к первоначальному плану. Блэр останется у меня, на работу ездить пока не будет. Больше того, после сегодняшнего вечера и вплоть до успешного завершения дела вы ее не увидите. Разговоры по телефону разрешаются, а личные контакты полностью отменяются. Понятно?
Все послушно кивнули. Лейтенант выглядел вполне удовлетворенным.
– Детективы прочесывают квартал, где живет Блэр. Опрашивают всех, даже маленьких детей. Может, кто-нибудь заметил возле машины чужого, но в тот момент просто не придал этому значения.
Лично у меня операция вызывала большие сомнения. Хотя бы уже потому, что я не парковалась, как все, перед домом, у края тротуара, а значит, мою машину было почти не видно. Человек вполне мог подобраться незамеченным сзади и скользнуть под машину. Если, конечно, именно в эту минуту кто-нибудь из соседей не смотрел в кухонное окно.
Вопреки очевидности я продолжала винить в попытках убийства Дуэйна Бейли. Он был единственным, кто мог иметь мотив, хотя на самом деле даже у него этого мотива не было. Бейли просто не знал, что я не в состоянии его опознать. То обстоятельство, что подозреваемый располагал подтвержденным алиби, нарушало мое душевное равновесие, ведь тогда следовало признать, что еще кому-то вдруг срочно понадобилось меня прикончить. Я не интересовалась женатыми мужчинами, никого не обманывала и старалась со всеми поддерживать хорошие отношения – конечно, если меня не провоцировали на иное поведение.
– Но если личных мотивов нет, значит, дело в бизнесе, так ведь? – размышляла я вслух. – Деньги. Что еще? Но ведь я никого не обманула и, открыв клуб «Фанаты тела», никому не перешла дорогу. Здание купила и отремонтировала уже после того, как спортивный зал Хэллорана прекратил существование. У кого-нибудь есть свежие идеи?
Головы вокруг стола отрицательно и недоуменно закачались.
– Просто какая-то тайна, – наконец произнесла Шона, высказав общее мнение.
– А вообще каковы самые распространенные мотивы убийства? – поинтересовался папа и начал загибать пальцы: – Ревность, месть, жадность. Что еще? Политику и религию можно смело исключить, так как, насколько мне известно, политикой Блэр не интересуется и религиозным фанатиком ее назвать очень трудно. И это не тот случай, когда кто-то теряет самообладание и действует импульсивно. Так ведь, Уайатт?