Всего за дюжину мух
Шрифт:
— Зачем же ее так измучили? — мальчик еще со-мневался.
— А сам не догадываешься?
— Шпионить за мной?
Вместо ответа Светлячок кивнул утвердитель-но.
— Спасибо, друг, — поблагодарил Вадик. — И прости меня за те глу «пости, что я тут нагородил.
— Все было сыграно на славу, — подмигнул Ин-вентарный номер.
— Ты так считаешь? — Прищурив глаза, мальчик обдумывал, как ему поступить дальше. Сделать вид, что ничего не произошло или приду «шить шпиона пока он не оклемался?
Принимать такое решение в десять лет ох
— Ты, я вижу, проснулся? — погромче сказал он.
— Таким криком под ухо и мертвого разбудить можно.
— Помоги мне.
— Чем?
— Как чем? Посвети, я перевяжу ей раны.
— Не буду, — насупился Светлячок.
— Надо, друг, надо, — погладил его Вадик. — Они хотели ввести ме «ня в заблуждение с этой кошкой или как там ее на самом деле зовут. Вот мы и сде-лаем вид, что попались на удочку. Сыграем наши роли, как настоящие артисты. Мне это за послед-ние сутки второй раз де «лать приходится. Опыт есть. И глупый я человек, если не сумею изв «лечь из этой игры пользы для тебя и для себя.
ГЛАВА 5
ОПЕРАЦИМ "КТО КОГО"
Вадик перевязывал кошке лапы и хвост. Но особое внимание уде «лил голове. Мальчик так плотно прижал уши и усы и закрыл глаза, что кошка могла только ловить носом воздух, не видя и не слыша ни «чего вокруг. И все это делалось под негодующие выкрики в адрес па «лачей и под при-читания и ласки в адрес пленницы. Вадик с удо-вольствием лишил бы кошку и возможности рас-познавать запахи, так, на вся «кий случай, но это равносильно смерти для Гу, а смерть "подсадной утки" не входила в его планы, о которых мы скоро узнаем.
Кошка лежала как младенец в пеленках — ни встать, ни пошеве «литься.
— Тебе нужен покой и отдых, — объяснил ей Ва-дик свои действия, когда кошка попыталась вы-свободить хоть одно ухо. — Потерпи немно «го. Ни-чего не бойся. Я буду день и ночь дежурить около тебя и ох «ранять тебя.
Гу ничего не оставалось делать и она подчини-лась, твердо помня наказ, данный ей — втереться в доверие. А самое главное здесь — не вызвать по-дозрений.
Были у нее и другие причины не сопротивлять-ся особо: Палач, впервые дорвался до настоящей палаческой работы и постарался дока «зать, что его не зря зовут самым жестоким. И Гу, когда ее об-рабаты «вали, дала себе клятву: при первой же воз-можности отомстить не то «му, кто терзал ее тело, а тому, кто отдал такой приказ.
Вадик умыл руки и подошел к Светлячку.
— Теперь можно говорить беспрепятственно, — оказал он. — Мы с тобой обсудим план операции "кто кого".
— А чего обсуждать, и так ясно — они нас.
— Или мы их, — парировал Вадик. — Но об этом попозже, а пока рассмотрим пункт первый, как тебе выбраться на свободу.
— Я бы не сегодня-завтра был там, — ответил
— Ого! — обрадовался мальчик. — У тебя есть спо-соб выбраться из дупла?!
— Был, — поправил Светлячок.
— Как это "был"? А куда он делся?
— Ты покормил меня.
Вадик понял, о чем говорит его друг и немного огорчился.
— Я люблю, когда шутят, но сейчас, поверь, не до шуток.
— Исправляюсь, — торжественно пообещал Свет-лячок, — и навсегда объявляю голодовку. Если для дела нужно умереть, я готов!
— И думать об этом забудь, — погрозил мальчик. — Ты мне живой нужен.
— Пока я живой, я свечусь. В коридоре, в пере-ходах полно слуг короля. У каждого глаза как ло-каторы — все видят и в темноте. Раз «ве можно прой-ти незаметно?
— Я вымажу тебя сажей! — догадался Вадик.
— Где ты ее возьмешь? Ни свечки, ни спички, ни старого заброшенного камина нет во всем дупле. Здесь никогда не зажигают огонь. Огня филины боятся больше чем… больше, чем вы боитесь огня, — на «шел он подходящее сравнение. — Все королев-ство деревянное, трухлявое — и стены, и потолок, и пол. А трухлявое горит — хуже не придумаешь! Огонек внутрь запрячется и там спит до поры до времени. Вроде и нет его, вроде потух давно. А только успокоились — он и вспыхнул, и натворил бед.
— А если обмазать тебя грязью?
— Обсохнет и облетит. И в самый неподходящий момент. А за по «бег казнь на месте.
— Это нам не подойдет. Как же быть?
— Ничего не получится, и не мучай себя, — сказал Светлячок. — Они все предусмотрели.
— Не получится у того, кто, как ты говоришь, не мучает себя. Мой дедушка из фашистского плена убегал. А там порядочки были пострашнее филин-ских! Думай и ищи, а не скули! — и он снова на-морщил лоб.
Облезлая кошка улавливала слабые звуки, но разобрать — кто и о чем говорит — не могла. От не-терпения она заерзала, чем сразу же привлекла внимание.
— Холодно? — спросил Вадик, укрывая ее своей курткой.
— Нашел! — запрыгал Светлячок.
— Где?
— На кошке!
— Что на кошке?
— Бинты не видно! Ура! Нашел! — ликовал ин-вентарный номер. — Они светлые были и заметные! Ты их закрыл!
— Закрыл, — все еще не понял Вадик.
— И меня закрой!
— Правильно, я сошью тебе рубашку.
— И брюки. А иголка с ниткой у тебя есть?
— Нет…
— Ничего не получится.
— Не стони, думаем дальше.
— Не надо думать дальше. Я уже придумал.
— Говори.
— Отнеси меня в угол, — приказал Светлячок. Вадик взял клетку с инвентарным номером 34–35 и отнес ее ту «да, куда указывал Светлячок.
— Знаешь, что это такое?
— Паутина.
— Здесь живет толстый и жадный паук. Зовут его Хам. Больше всего на свете он любит есть. Ес-ли ты сторгуешься с ним, он свяжет мне свитер, — раскрыл Вадику свою придумку Светлячок.
— Из паутин?
— Из ниток.
— Ниток у нас тоже нет.
— Если бы ты не пожалел…
— Не пожалею! Что надо?