Вселенная любви
Шрифт:
Петр продолжал писать. Кристина акварельными карандашами рисовала галактику, а Эннио пил кофе и перемещая объектив телескопа по небосводу неспешно рассказывал с видимым удовольствием.
– Солнце расположено как раз посередине между галактическими звездными рукавами Стрельца и Персея, в 3000 световых лет от них. Скорость вращения Солнца вокруг центра галактики почти совпадает со скоростью волны уплотнения, формирующей спиральный рукав. А спиральные рукава вращаются словно спицы в колесе, с постоянной угловой скоростью. Звезды двигаются по-иному, и они то попадают внутрь спиральных рукавов, то выпадают
– Мы находимся в тихой заводи Млечного Пути – Кристина склоняя на бок голову убирала волосы от глаз, пытаясь хорошенько рассмотреть в объективе телескопа звездное шаровое скопление, предполагая, что в его центре скрыта собственная чёрная дыра, гравитацией удерживающая звёзды.
– Пока не забыл – Эннио махнул рукой – замеряя движение 30000 звезд Млечного Пути астрономы выяснили, что около 10 миллиардов лет назад Млечный Путь слился с галактикой Гайя-Энцелад, а соотношение было четыре к одному. При этом Гайя-Энцелад была в десять раз меньше современного Млечного Пути. Считают, что через четыре миллиарда лет Млечный Путь поглотит соседние галактики Большое и Малое Магеллановы Облака, а через пять миллиардов лет наша галактика столкнется с летящей к нам галактикой Андромеды.
– А темная материя? – спросил Петр.
– Да. Она не испускает электромагнитного излучения, то есть света. И не взаимодействует с ним. Но мы знаем о её существовании по гравитационным эффектам.
– Как это? – заинтересовалась Кристина, думая о том, какой краской отображать невидимую загадочную темную материю.
– Темная материя взаимодействует с нашим светящимся, иначе называемом барионным, веществом, как минимум, через гравитацию. Наша барионная материя утопает в гравитационных ямах, образуемых темной материей, космологическая плотность которой в несколько раз превосходит плотность барионов. Эта гравитационная неустойчивость и позволяет нам изучать распределение темной материи в космосе.
– А, что в итоге? – Петр поднял глаза от записей.
– Барионная материя Вселенной, с её массой и энергией это 4,9% всей материи. Темная материя это 26,8%. Темная энергия 68,3%.
– Есть предположения о природе темной материи? – спросила Кристина.
– Да, догадок много. От первичных черных дыр, образовавшихся в первую секунду после большого взрыва, до топологических дефектов пространства – времени. Говорят, и о суперсиметричных частицах, о легких нейтрино и о многом ином. Замечу лишь, что темная материя, которую делят на «горячую», «холодную» и «теплую», не скапливается в центре галактики. Напротив, она формирует гало вокруг Млечного Пути, заполняя межгалактические пустоты.
– Пока для нас всё это из области сверхъестественного – сказала Кристина.
– А что такое великий аттрактор? – спросил Пётр, внимательно рассматривая материалы исследований на стенах обсерватории.
Эннио, рукой указав точку на схеме, объяснил:
– Великий аттрактор – это расположенная в созвездии Наугольник, в 250 миллионах световых лет от Земли, гравитационная аномалия.
– Можем мы как следует рассмотреть созвездие Наугольника – спросила Кристина.
– Нет. Диск млечного Пути закрывает нам его. И великий аттрактор мы изучаем радиотелескопами через радионаблюдение рентгеновских источников. Масса великого аттрактора, расположенного в кластере Норма (АСО 3627, или Наугольник) оценивается в 10000 масс Млечного Пути и окружающие нас галактики текут к нему, формируя светящиеся потоки.
Кристина отложила в сторону альбом и, закрыв ладонями лицо, произнесла.
– Эти знания меняют человека, и он начинает видеть себя со стороны, участником грандиозного действа. Светящаяся гидра Ланиакеи. Жёлто голубые потоки несущихся к её центру галактик.
Восходящее солнце небосвод на востоке окрасило багровым заревом.
– Надо выспаться – заметил Эннио, потягиваясь, и его крепкий корпус хрустнул – я должен познакомить вас с Андами. После обеда мы устроим небольшое путешествие.
Тем временем Кристина уже незаметно исчезла, и щемящая пустота поработила сознание её собеседников.
В полдень загорелые руки Эннио легли на штурвал легкомоторного самолёта. Мотор затарахтел, завертелся пропеллер, колёса двинулись, качнулись крылья. Машина, разбежавшись по грунтовой дорожке скрытого на дне горной долины аэродрома, взмыла в небо и промчавшись над бурной рекой стала разворачиваться, поднимаясь над исполинской каменной грядой Анд. Кристина, прильнув к стеклу, расширившимися от восторга глазами созерцала уходящие с юга на север горные хребты, долины с серебреными потоками рек и заснеженные вершины, бесстрастно господствующие над временем и провидением.
– Это Анды, – рассказывал Эннио – горы Северной Америки, Кордильеры, старше. Они стали формироваться в Юрский период, 201-145 миллионов лет назад. Тогда суперконтинент Пангея раскололся на отдельные материки. Южная Америка стала отдаляться от Африки и ширился Атлантический океан. А Анды поднялись на стыке литосферных плит в меловой период 145-66 миллионов лет назад.
На горизонте вырастала исполинская заснеженная вершина.
– Что это за подарок судьбы? – закричала, перекрикивая мотор, Кристина – Как она хороша!
– Это гора Аконгуа, 6961 метр. Высочайшая вершина Южной Америки. Она находится в аргентинской провинции Мендоса.
Внизу открывалась панорама высокогорного хребта Кордильера-Бланка. Самолет снизился. Над ледниковыми озерами парили кондоры. По склонам диких глубоких ущелий бродили очковые медведи.
В пустынной местности приморья Перу проступили линии и геоглифы Наска и Пампас-де-Хумана, отображающие мифические создания.
– Когда начертали эти знаки? – спросила Кристина.
– Им две с половиной тысячи лет – отозвался Эннио, внимательно осматриваясь – а вот и священный город Караль-Супе, древнейший в западном полушарии. Ему пять тысяч лет.