Вселенная Наследия
Шрифт:
Хмурое выражение сменилось улыбкой человека, готового с радостью сообщить вам неприятное известие.
– Я знаю его. Но вы с ним не встретитесь. Его сейчас нет на планете. – Затем он решил добить ее. – Он приглашен на переговоры в другую звездную систему.
– Какая жалость. Я видела некоторые его работы и они, как мне кажется, великолепны.
Дари ждала. Сидевший перед ней человек промолчал и опять уткнулся в свою записную книжку.
– А найдется ли в Центре хоть кто-нибудь, – продолжала Дари, – кто мог бы проконсультировать меня по этому поводу?
Он вздохнул и поднял глаза.
– Квинтус Блум – самый известный
– От директора?
– Ее зовут Клима Нетч. А теперь, позвольте… – Он демонстративно опустил глаза в блокнот.
– Извините, что помешала.
Мужчина зарычал. Дари отвернулась от него. Хоть маленький, но прогресс. Блум знаменит, работа его ценится высоко. Наверняка она включает в себя исследования, проведенные до открытия Лабиринта и создания теории о происхождении Строителей.
Полет продлится, вероятно, еще не менее двух часов, но если она попробует продолжить беседу с сидящим за спиной попутчиком, тот явно взорвется, как бомба. Мысли Дари вернулись к ее единственной встрече с Квинтусом Блумом. Ей вовсе не нравилось то, что он говорил, но пренебречь этим она не могла. Она сама убедилась, что во всех артефактах происходят абсолютно беспрецедентные изменения. Ее собственная теория никоим образом не могла объяснить появление нового артефакта – Лабиринта. Хуже всего то, что исследования, проведенные Блумом на Лабиринте, похоронили саму идею о том, что Строители покинули рукав миллионы лет назад и никогда больше не возвращались. Каким же образом в ту эпоху, когда люди были всего лишь примитивными гоминидами. Строители сумели точно предсказать путь человечества в космическое пространство и его дальнейшую экспансию?
Очень хорошо. Предположим, что Строители никуда не ушли и все еще находятся где-то в рукаве в такой форме или в таком месте, где люди или же представители других клайдов не могут вступить с ними в контакт. Своими материалами, доставленными с Лабиринта, Блум не оставил камня на камне и от этой идеи. Он показал будущее рукава и спросил: как могли Строители сегодня знать, по какому пути пойдет колонизация рукава, на десятки тысяч лет вперед? Но это возможно, как настаивает Блум, лишь в том случае, если Строители – люди из будущего, путешествующие во времени и устанавливающие артефакты в собственном прошлом.
Дари отвергла эту теорию как противоречащую логике и ее собственным интуитивным представлениям о природе Строителей, выработанным за долгие годы тщательного изучения их творений. Строители – во всех мыслимых аспектах – были слишком чужды человечеству, и даже будущему человечеству. Они стояли гораздо дальше от него, чем кекропийцы, хайменопты, дитрониты, лотфиане или даже зардалу. Они, вероятно, и развивались совсем не в таких условиях, где люди либо другие клайды могли существовать. Их отношение к пространству, а тем более ко времени, оставалось загадкой.
В этом Дари была убеждена. Люди-путешественники во времени – это не ответ. Но она не могла не поднять перчатку, брошенную Квинтусом Блумом. Она обязана логически обосновать существование рас и существ, способных каким-то образом узнавать, как люди и другие клайды будут развиваться начиная с сего момента и тысячу или десять тысяч лет спустя. Здесь не было ничего общего с предысторией и последующей экстраполяцией. Люди могли делать это и делали достаточно просто, но подобные прогнозы оказывались полностью несостоятельными уже через несколько веков. А Строители не просто предсказывали будущее рукава, но обладали способностью каким-то образом "видеть" будущее так же ясно, как Дари видит сейчас из иллюминатора приближающиеся цепочки заснеженных холмов. Она не сможет разглядеть их подробно, пока не приблизится; и, вероятно, Строители точно также не могут определить отдаленное будущее в деталях, но общую картину грядущего рукава они видят точно так же, как Дари различает крупные объекты панорамы простирающегося перед ней ландшафта.
Холмы надвигались. Теперь Дари могла уже различать детали, включая большой город, стоящий посреди снегов. Самолет снижался, направляясь к расчищенной посадочной полосе в миле или двух к западу от города.
Дари наблюдала, как в разворачивавшейся перед ней картине появлялось все больше и больше деталей. Теперь она уже видела строения, шеренги застывших деревьев и, наконец, красную и белую разметку посадочной полосы.
Видеть во времени так же, как она видит в пространстве. Хуже на расстоянии, различая лишь большие формы. Затем, по мере приближения, мир становится все отчетливее и яснее, раскрывая все новые и новые детали. Похоже, она на верном пути. Требовательный внутренний голос уверял, что так оно и есть. Каким-то непостижимым образом Дари чувствовала, что проникла в тайну Строителей еще на один уровень глубже.
Врать Дари не любила. Иногда, правда, это существенно все упрощало.
– Да, я с Врат Стражника и работаю над обзорной статьей о Квинтусе Блуме. Разумеется, я хотела бы встретиться с людьми, которые хорошо его знают и понимают его работу.
Дари почтительно улыбнулась. Клима Нетч откинулась в споем суперпрочном кресле и кивнула головой. Директор Центра Маргольма была настолько дородна, что Дари приготовилась извиниться перед своим попутчиком из самолета. По сравнению с Климой он казался дистрофиком. Все, кого бы она ни встретила, поражали своими габаритами. Может, пища в Мире Джерома сверхкалорийная? В любом случае Дари моментально стало ясно, что ее имя абсолютно ничего не говорит Климе Нетч (и это при ее-то славе!), поэтому ложь легко слетала с ее уст.
– Не заставляйте меня давать оценку сотрудникам Института. – Клима, сцепив пальцы, водрузила свои складчатые руки поверх огромного живота. Говорила она монотонно, не допуская никаких изменений тональности. – Но Квинтус Блум, несомненно, наша самая яркая звезда. Центру Маргольма посчастливилось. Насколько я понимаю, он известен у вас своими работами по Лабиринту. Если вы хотите взглянуть на этот артефакт, можете пройти в нашу обсерваторию.
– Вы хотите сказать, что Лабиринт виден с поверхности Мира Джерома?
– Конечно. Иначе я не стала бы предлагать вам взглянуть на него. Наш телескоп – не самый большой на планете, но, как мне кажется, он весьма неоценим при ежедневном использовании и с точки зрения его вклада в исследовательскую работу…
Дари отключилась. Если Лабиринт можно запросто рассмотреть с поверхности, то из космоса он должен просматриваться еще лучше. А значит, если бы он существовал раньше, его давным-давно бы открыли. Таким образом, по крайней мере одно из утверждений Квинтуса Блума подтверждается.