Вселенная Наследия
Шрифт:
Запас времени на ошибки: семь секунд. Если на ступеньках или при открытом шлюзе тебя настигнет Ремулер-Точильщик, страшный предрассветный ветер Тойфеля, ты погиб.
Ребка знал эти правила. И внезапно понял, что опоздал. Он едва мог в это поверить. Обычно, когда наступала его очередь идти за водой, он возвращался с утеса раньше отведенного времени, единственный, кому хватало времени и уверенности в себе, чтобы задержаться в шлюзе и в течение нескольких секунд, пока он не начал закрываться, посмотреть на суровый пейзаж Тойфеля, на колючую причудливую растительность. Слои, выходящие на поверхность
Но только не сегодня. Струйка родниковой воды еле сочилась, и канистры никак не хотели наполняться. Уже прошло почти пять минут, а он все еще был на верхней ступеньке, и маска на лице все время запотевала. Он должен был уходить с наполовину пустыми канистрами. Сию же минуту.
"Время, отведенное на спуск – 32 секунды, вернись в шлюз и выполни действия по его закрыванию – 25 секунд".
Он несся вниз по ступенькам, позабыв об осторожности; он знал, что может произойти. Если Ремулер ударит, когда он будет еще на верхних ступеньках, его выдует из ущелья, как сухой листок, и никто никогда больше его не увидит.
Так случилось с Розамундой.
На половине лестницы рассветный ветер не так силен, но он сбрасывает свои жертвы в ущелье и бьет их об каменные столбы. Оттуда они достали тело Джошуа, вернее то, что осталось от него после дневных хищников.
Если он доберется до последних, скажем, трех-четырех ступенек, ветер не сможет унести его самого, но он сорвет с него респиратор, оторвет его от перил, как бы он ни цеплялся за них, и покатит в каверну с кипящей ядовитой водой, которая бурлит под родником. Ли болтало там девять часов, прежде чем удалось ее вытащить. Но не всю. Сварившееся мясо отваливалось от костей, и куски его проходили сквозь ячейки сети.
Еще двенадцать шагов. Ремулер настигает. Осталось двадцать секунд, пылевые смерчи крутятся в ущелье, а вот и приглушенный вой еще далекого ветра и шум проливного дождя. Ноги скользят на ступенях. Если у шлюза кто-то стоит, у него еще есть шанс.
В преданиях Тойфеля говорилось, что если бросишь контейнеры с водой и ляжешь плашмя на пол, то может быть… только может быть… удастся сохранить на себе респиратор и дождаться, пока шлюз не закроется совсем. Но Ребка никогда не встречал человека, поступившего подобным образом. А наказание за то, что вернулся без воды… или еще хуже, без канистр… было суровым.
Но не таким суровым, как смерть.
Еще шесть шагов до шлюза.
Время шло. Он бросил канистры. В ушах прозвучал странный жалобный крик, его тело подняло и потащило по каменистой поверхности. Холодная вода обливала его голые руки и ноги. Респиратор сорвало с лица. По крайней мере, смерть будет скорой.
Но он еще не был готов к смерти. Он пытался вернуться, вырваться у той силы, которая его держала, он тянулся руками к респиратору, стараясь схватить его и надеть.
Его скрюченные пальцы наткнулись на человеческие руки. Потрясение от этого было настолько велико, что несколько секунд он вообще не мог шевельнутся.
– Ханс! Ханс Ребка! – снова зазвучал призыв и, на этот раз он смог его понять.
Он открыл глаза, чтобы бросить прощальный взгляд на темное небо Тойфеля, но вместо бегущих по небу разорванных в клочья ветром розоватых облаков увидел перед собой мерцающий блеск текущей воды. На фоне этого потока, обрамленное им, над ним склонилось серое, в потеках грязи лицо с открытым от напряжения, задыхающимся ртом.
Это была Дари Лэнг.
Когда Дари поняла, что она наделала, то готова была сесть и снова расплакаться.
Проснувшись, она выползла из своего водяного убежища и поспешила к маяку. Сквозь пелену летящего песка она увидела фигуру, лежавшую ничком на пирамидке камней, и первым ее ощущением была огромная радость. Это проучит Атвар Х'сиал! Больше кекропийка не будет никого так бессердечно бросать на верную смерть, даже не объяснив почему.
Но когда Дари подошла поближе, она увидела, что это вовсе не кекропийка. Это был человек… мужчина… Боже мой, это был Ханс Ребка!
Она закричала и рванулась к нему. Пыль Тектона была для него также смертельна, как и для нее. Если он умрет, она никогда, никогда не простит себе этого.
Ханс, Ханс, прости меня!..
Он был без сознания и не слышал ее. Но это был обморок, а не смерть. Дари нашла в себе силы взвалить его на плечи… он оказался неожиданно легким… и понесла его в свое укрытие за водопад. И когда она опустила его на каменное ложе, глаза его открылись. Этот недоумевающий взгляд был самым прекрасным выражением, которое она когда-либо видела на человеческом лице.
В течение двадцати минут она наслаждалась, ухаживая за ним, как он отплевывался, чертыхался, высмаркивал пыль из носа. Было величайшим удовольствием просто сознавать, что он жив. А затем – она еще не успела до конца почувствовать, что он пришел в себя и может двигаться, – он вскочил на ноги и потащил ее за собой наружу.
– Здесь опасно, что бы вы ни думали о своей пещере. – У него ломило руку от кисти до плеча, разряд нейрогенератора до сих пор ощущался в каждом нерве. – Через несколько часов этот водопад станет кипятком. Идет Летний Прилив, Дари, и есть только один путь к спасению. Идемте.
Дари едва успевала за ним. Оказавшись возле аэрокара, Ребка стал быстро его осматривать. Через пару минут он покачал головой и сел на корточки.
– Неважно, куда делась Атвар Х'сиал и вернется ли она сюда обратно. Мы в этом далеко не улетим. – Он залез под аэрокар и провел рукой по решетке воздухозаборника. – Поглядите сами.
Пыльная буря стихала, но входные тракты двигателя забило песком. Когда Ребка вычистил его, поверхность металла оказалась Изъеденной.
– Это из-за полета сквозь бурю и посадки здесь. – Он поставил решетку на место. – Думаю, что на один короткий рейс их хватит, но на большее рассчитывать нечего. Кроме того, мы не выдержим еще одну песчаную бурю. Если мы на нее напоремся, придется подняться выше и пережидать наверху. Разумеется, если нам хватит энергии… и не будет чрезмерно сильного встречного ветра, иначе мы погибли.