Вселенная неформат

Смирнов Юрий

Бестиарий

Я тогда бродилНа задворках Петровки,Там, где старые книгиИ поджарые гикиС порнографической макулатурой.Я напрягал мускулатуруКаждый раз,Когда смуглый вораПрисматривалсяК широте моего кругозора.Предновогодье,Я искал подарки.Было, скажем прямо, не жарко,На носу солнцезащитные очки,Смешно, ноДвумя днями ранееЗнатно выхватил в щи.Короче, раненый,Но не побеждённый.Он подскочил ко мне с непринуждённостьюОленёнка,Не единожды выжившегоВ лесном пожаре.Сказал –«У меня есть для вас книга».Мне было его так жалко,Но я был давеча бит,И не спрятал жало.«Майн Кампф» Гитлера?Я тогда пил литрамиИ был невоздержан мыслью.Он испугался,СпряталсяЗа прилавок выскобленный,На меня зыркал волком,Съевшим того, первого.Оленёнка.Я ходил туда и сюда.Покупал какого-то сумасшедшего Толкиена.Он смотрел на меня,Как на олово смотрит слюда.Вот нафига ты живешь?Толку-то?Я вернулся.Снял очки абаддоновым жестом,Показывая, что не боюсь его.Я колобок из мёртвого теста.«Ну и что вы хотели мне предложить?»У оленя-волка рука дрожит.Глаз задержался.Пошла испарина.«У меня для вас есть «Бестиарий»,Восемнадцатый век,Руками не трогать.Посмотрите, какие львы!Посмотрите – единороги!»Всю дорогу дремал,И за солнцезащитными векамиСплетались

химеры и гидры,Лев с улыбкой доктора Лектера,Единорог с ухмылкой Гитлера.Я бродил в бесконечном лесуВ теле тиранозауруса рекса.Вечером неразумно раннимПостучала в дверьТакая волшебная,Что только литвин-вурдалакИли оборотень-монахНазвал бы наш шёпот,Наш шелестСексом.

Маятник

Говорят, заходиПриглашают – садисьОтогрейсяСтакан примиВот картошечкаВот помидорку хватайКороче, рубайБудь как домаКомандированный к намБоец-молодецЗвучит «ветер северный… зла немеряно»Я подлецНаверноеЯ поем, я уткнусь лицомВ воротник лисыЧтобы снова сном бегствомСпастисьОтКак тут говорятОкопной шизыЗдесь состав городскойЕщё смешливыйЕщё брезгливыйЯ для них ехиднаЯ полезный изгойНочь чёрное маслоРаньше говорили – ни зги не видноПодлежат расстрелуПетр МСергей ДВенгр какой-то, позывной ЛаслоИ неизвестный с мясной полуногойПоэт Марианна ГейдеПисал про казнь землиЯ читалВсегда собирал гильзыРасстрельное монистоБоже, внемлиЯ палачМой сын будет штурманом аэробусаВнучка – королевой этого глобусаГод будет таскать коронуГоворить про голодных детейИ женскую самооборонуПравнук возглавит дом модыВсё будет так хорошоМне нужно просто встатьИ выстрелитьВ эти лики зачёркнутоВ эти лица зачёркнутоВ эти морды

Улицы в огне

До двенадцати летЯ был мальчиком-милитаристом.Это было нетрудно.Телевизор, где очередные тристаСоветских спартанцев погибали ежевечерне,Типа секретный журнал«Зарубежное военное обозрение»,Игры в войнушку до онемения черных мослов,И ожидание,Когда же мы наконец отзовём пословИз Америки.Потом я стал неврастеником.Восемьдесят пятый год, апрель или май.Я уже понял, что школа – тюрьма,При каждой возможности рвусь на волю,Кинотеатр Дзержинского, будто съеденный молью,Прекрасный схрон для пионера-повесы.(Интерлюдия – через десять летНа заднем его дворе меня хотели менты повесить,Но милосердно лишь раскроили череп)Билет тридцать копеек, он стоит мессы.В зале от силы человека три может быть утром,Но никого не было в этот день.На экране японский мультик«Босоногий Гэн».Я удрал с геометрииЯ стоял у оградыВ небе летел самолётЯ подумал – разведчикПотом наступила гром-вечностьЗа ней пришла три огня-вечностьЗа ними – минус вся кожа-вечностьЯ вышел из кинозалаА мир был красно-серымИ небо на меня упалоИ раздавило сердцеИ двушки не былоА надо срочно звонить мамеВсё хорошо у вас? Вы живы?Потом собраться и обыкновенно лживымГолосомСказатьЧто заболел физрук и нас отправили гулятьНо двушки не былоА город догоралИ обожжённые ко мне тянули культиТак убеждённым пацифистом стал я тем апрельским(майским) утром.Война не началасьМы не погиблиКинотеатр давно закрыли(А мертвецов моих зарыли)

Треугольник

Доктор,Я так люблю лежать на вашей кушетке,Пряча явное, выпячивая тайны.Доктор,Стоит над городом появиться авиалайнеру,Я давлю на воображаемые гашеткиСвоей безумной зенитки.Я боюсь.Лупит пульс.Он летит прямикомВ наш многоквартирный дом.Я от пота промокаю до нитки.Превращаю белую птицу в огненный ком.Пациент,Это септембинг,Боязнь атаки Аль-Каиды.Скажите,Когда вы в них попадаете,Вы икаете?Нет.Тогда это лёгкая форма фобии.Я читала на нашем внутреннем форуме.Попробуем вальпроевуюВ комплексе с фолиевой.На грани фола,Но помогает.Доктор,Ещё я пишу стихи,Но их никто не лайкаетИ не шерит.Я не могу заснуть,Пока какой-то гороховый шутНе нажмёт «нравится»Моему шедевру и откровению.Пациент,Это синдром Блаувитца.Ожидание душевного сахара.Я не знаю,Как от него избавиться.Не пишите какое-то время,Пошлите поэзию нахер.Доктор,Вы ругаетесь.Пациент,Не обращайте внимания.У меня комплекс Гальцева-ТарнопольскогоИ разлад ментального питания.А ещё, пациент,Я боюсь пациентовИ образования плаценты.Мне гадала цыганка на остановке маршрутки,Говорит,Берегись, красавица,Того, кто шутит красные шуткиПро закоулки плоти.Опасайся того,С кем бы ты не против.Дай тысячу –И я тебя вычищу.А не дашь денег –Погружу в темень.Доктор,Эта вредная ведьмаВас запугала.Предлагаю –Давайте сходим куда-то,В Третьяковке скороВыставка Шагала.Или просто посидим в кафе,Съедим пиццу…Вечер рисует на лицахДоктора и пациентаЗнаки рекламного заоконного света.Им сейчасНу никак нельзяВыйти из кабинета.Потому что сгорбленный,Кашляющий, в капюшоне,Ищет новые головыДля украшенияПодножия трона.Через полчаса он выйдетЗа границы их районаА пока он тамВ тени клёна

Индейцы

Полтора года разбирал вещи отца.Медленно.Файлы.Старые фильмы из диких мест.Книги, похищенные у меня.Тонны спецификаций и смет.Снасти.Папа был мастер охоты на щуку,А на меня все виды добычиНаводили смертную скуку.Папа видел рыбу сквозь муть и хрусталь реки.Помню, мне семь,Я читаю Фрэзера Золотую ВетвьИли Формэна Сила Правой Руки.Днепр.Речище.Идолище поганоеБелое,Будто брюхо гигантского сома,На подводных крыльях летитСамо.Местный лымарь цыгаркой пыхтит.Песок на зубах цикадой скрипит.Папа мне говоритИди и лови рыбЯ говорю нетИди и поймай лещаЛеща я уважал.Встал и поймал леща.Папа умел видеть рыбу сквозь толщу вод.Папа умел, как индеец, читать небосвод.Папа умел, как индеец, сплести узор из следов.Папа умел, как индеец, избегать больших городов.А я, как индеец,Всю жизнь ношу волосы ниже плеча.И всю жизнь прислушиваюсь –Барабаны ли не застучат,Сексоты ли не поймают меня, как леща.И всё, что у меня из индейского, –Злая медвежья душа.А впрочем, у меня есть хобби.Я учу индейские диалекты.Когда Маниту будет столь добр,Что впустит меня из долины смертиВ долину охоты,Я смогу сказать на языке лакотаДобрый вечерИ поинтересоваться здешней вечной погодойНа языке сиу.Во-первых, отец, это вежливо.Во-вторых – просто звучит красиво.

II. Солярис

Ной

Ной забивает гвоздь за гвоздём.Зеваки глазеют.И так день за днём.Этот корабль не поплывёт.Это не судно, а гроб.Да и потоп.Что за потоп.После насХоть смерть,Хоть дефолт.Этот корабль не поплывёт.Это не судно, а гроб.Ной молчаливо кроит паруса.Зрителям всё божья роса.И говоритОбразованный сноб –Этот корабль не поплывёт.Это не судно, а гроб.До моря ближайшегоТриста лиг.И формы тупые –Не барк, не бриг.Короче, дерьмо этоНе поплывёт.Ной себе делает гроб.Они мешают ему работатьтычут под нос сводки Гидрометцентра,где чёрным по белому сказаносухая теплая погода.Приезжих сразу ведут к дому Нояпоказываютнаш дурачоксвихнулся на теме конца светаон с богом разговариваеткак нажрётсяпошли выпьем холодного пиважара несусветнаяу вас такая же погода?можно очуметьа что ты хочешь, ледники в Альпах таюткстати, придурка нашеговчера показали по телекуага, поплывёт открывать Америкуага, полетит открывать Америкуага, поползёт открывать…Ной грузит на судноБольшую кровать.Семью.Жена и три пацана.Сто тонн провизии.Без неё – хана.Надо кормитьЦелый зоопарк.Публика ржёт.Совсем спятил.Мрак.Ной рассержен.Забыли енотов.У тигра понос.Слон сломал бивень.По щеке медленно-медленно-медленно,Словно в дешёвом кино про любовь,Сползает капля.Начинается ливень.Такое часто бывает в июле.Бессмысленно парит, как в медной кастрюле.И вдруг прорвётся,Вдруг всё небо хлынет.И это никто у тебя не отнимет.И человек с идиотской улыбкойБежит по пустому проспекту Науки.Уже наплевать на промокшие брюки.

Звуки

Арсений Тарковский(как хорошо, когда к твоей фамилии нужно обязательноприбавить имя, чтобы тебя узнали, не спутали с сыном),Так вот, Арсений ТарковскийСчитал, что в ХеровогаддоУ каждого домаЕсть свой неповторимый голос.Есть звук.Что вокруг города очерченЗвуковой круг.И если ты хочешь безмолвия,Надо ехать в степь,На немую волю.Степь молчит,Даже если гудит батальон шмелейИ шуршит котильон ветров.Степь хоронит своих воинов и воровИ молчит над гробами.Ни проклятия, ни молитвы.Но вернёмся в городРадостной виноградной улиткой,Послегрозовой.Купол снят.Город давно и надёжно немой.А ещё пять миллионов лет назадМузыка была здесь стержнемОси.Взяв в до-мажорной гаммеПолуфинальное «си»,И перебегая на ленивыйПровинциальный красный,На багровое содьфеджио,Я слышалИз каждого домаКлавишиСтрунныеДуховыеВокал.На худой конец,Мастер художественного свистаПрибывал на вокзал.Да что говорить.На моей маленькой улице в сто оконЖили два великих саксофониста.Звук победил.Звук прорвал кокон.Звук уехал, опережая носителей звука,Звук уже пел в Гамбурге,Трубил в Лионе,Натирал канифолью себя изнутриВ каком-то совсем невозможномМельбурне,А мы ещё молча бродили здесь.Как тогда говорили – для мебели.Между большим и указательным пальцамиГигантского несуществующего памятникаНейгаузу.

Сотворение мира 3Т427М

ДедалНесуровый скучный мужчинаЛепит фигурку из пластилинаМальчик с крыльями за спинойЗакрывает кузницуИдёт домойМарширует за строем стройНа лице гоплитовНаписан гаплыкСотенныйКругломордый быкСмачно орётЗа Элладу!За Пелопоннес!У негоНаверноеЕсть интересВ этой непроходимой войнеВ плотных слояхНагрузка на крылья вдвойнеНо стоит тебеПодняться выше боговБудет легкоИкарНе спиТы слышишь меня?ИкарВсю ночьЕл как свиньяПил как калидонский вепрьОрёт спьянуС Танаиса выдачи нет!ДедалГладит сына по головеЯ спасу тебяВерьНочью ветер срывает дверьС петельИ Дедал понимаетПораНикто не доживёт до утраПохмелённый Икар молчаливСынокВот рычаг, вот ремень, вот шкивСледи за стрелкой альтиметраДержись золотого ветраСамого верхаВзрывная волнаСметает античностьИкар чувствует себя отличноСловно сёрфинг в июнеНа КритеВ наушниках говорят«Говорите»Потом кричатПотом немеют навечноЗолотой – попутныйЧёрный – встречныйЧерез сорок часовОблака уходятСловно часовые при эшафотеИкарСчитает угол наклона глиссадыС ловкостью опытного пилотаПриземлениеСогнуть колениГде Афины купались в лениГде роскошествовали ФивыГде тренировалась СпартаКратерыИ пустыняСловно лунная картаЧто висела в кузне ДедалаРация ожилаЗапищала«Я в горахОт тебя приблизительноСто километров слева.Я туристка.Заблудилась в пещере.Как звать?Ева»

Повестка

Вызывали меня в тёмный дом с белым куполомГоворил со мной мних в красном куколеЛисы вышиты и сколопендрыЗнаешь, мне говорит, кто такие д. данилов и ю. гуголев?Неа, вру, не слыхал, но могу загуглитьИли посмотреть в канадской энциклопедииХорошо, говорит, верюЗнаешь, где нет ни еврея, ни эллина?Знаю, конечно, в палестино-турецком клубе по интересамПротяни мне два пальцаИли, как хочешь, можно триБуду испытывать тебя перстно и крестноОтрицаешь ли дьявола или нет?Что вы, говорю, пан бафомет,Никаких вопросов к тёмной материиСмотри, говорит, мы тебя в деле проверимДа я хоть сейчас, говорю, я не занятРаботаю на малой планете замомПо небоевой подготовкеРазлагаю бойцовУчу их пить водку, договариваться с местными шлюхамиЕсли держатся за своё – читаю им кокотюхуТут сломается любойИ попросится в смертный бойХорошо, говорит красный монах,Ты же в курсе, что смерти нет?Что-то слышал, вру, будто она в бегахНа каких-то неведомых берегахПотерялись её следыПочему-то старцу не нравится мой ответНадо искать еёКак всю жизнь ищут горний светОна на обязанности свои плюётА чего хочет – сам чёрт не поймётЕщё месяц – и наш мир ожидает крахЯ говорю, я присяду, истины нет в ногахЕсли есть минутаРасскажу один странный случайКороче, собрали нас всех до кучиИ очень круто убилиПеререзали как ангелочковВ ночном соборе бензопилой срезает маньякКороче, выжили я, мистер лок и один важнякОн у нас был при тайнах галактикиИраклий или ГалактионНе помнюМонах просит говорить лаконичнейЯ за спиной держу наконечникКрасной СтрелыФирмы ОмниумГоворю, как говорил Лао-ЦзыСвоему верному ученику Цзы-ЛаоМы существуем в потоке лавыУ нас есть три вариантаНахуй сгореть, нахуй сжечь и обычный нахуйВ этой радиационной местностиКончают исключительно ракомВ нашем традиционном обрядеСкармливание дев парковым крокодиламДавно уже жертвоприношение не проводилиВот годом раньше – каждое воскресеньеМонах говорит – я бы убил тебяЭто спасение было бы от твоего липкого бредаНо смерти нетНет её зампредаНет помпотехаНет начхимаНет засракуляНет кавторангаГде сейчас её лофтГде её черна яранга?Я говорю – я в незнанкеНесознанке и трансцендентном отказеНо если встречу жизнь – попробую всех вас отмазатьОн говорит – ладно, идиИ кивает своим капюшономВыхожуСолнце синее уже селоСолнце белое ещё медлитПатронташ беседует с ПаташономКандидат в цари раздаёт тушёнкуЛиком тучен и мозгом тёменУнтер и юнкер садятся в юберЯ поглаживаю душонкуГоворю ейСпи, мой котёнокНичего с этой вселенной не будетТётенька-смерть найдётсяИ радостно нас погубит

Парк Юрского периода

Нет фашистов в своём отечествеНет у родины палачейПосмотриВсё нормальноВот праздник джазаВот полёт разноцветных мячейВот ребёночек мчится с ведёркомОтбирать у сестры самокатВот принцесса целуется с оркомКамуфляжнымИ будет градРазбежится парк под навесыПод защиту летних бистроМамы детям купят конфетыА себе – местный кальвадосНичегоВот вернётся папкаИ в семью привезёт лавандосПоменяем старенький ланосНа смешной тупоносый смартПоменяем тревогу на юное телоПоменяем июль на мартЯ в сугробе за горотделомТает снегВ черепе дыраИ подходят ко мне несмелоОн и вот эта смешная онаПосетившие фильм ХеллрейзерЦеловавшиеся в темнотеИ она говоритПоможем?И он твёрдоМалая, ты крейзиМалая, не