Вселенная номер два
Шрифт:
Завернув за угол, Марат ухватил взглядом черную надпись на бледном кафеле: «Зачем?». Хмыкнул – вопрос пришелся в тему. Курсовая была бессмысленной, по предмету, который ему наверняка в жизни не пригодится. Марат шагал дальше, но черные буквы на стене, особенно ехидно ухмыляющийся в конце вопросительный знак, зацепили его, как цепляется за одежду рыболовный крючок с куском оторвавшейся лески.
«Зачем?». Вопрос простой, но внезапно он вывел Марата из равновесия. Он уже и раньше видел на заборах, стенах домов и просто на асфальте нарисованные на разные лады «Зачем?», но только сейчас Марат задал этот вопрос самому себе по-настоящему – и аж замедлил шаг. Действительно! Зачем он вообще выбрал эту дурацкую специальность: «Биотехнические системы и технологии»? Он же не вывозит! Тупит на семинарах, как первоклашка, дремлет на лекциях, а потом несется подрабатывать в эту тошниловку у вокзала. Заискивает перед Аршаком, терпит шуточки повара Германа, продает маргиналам чебуреки с несвежим, неизвестно где купленным мясом… И все это за два косаря за полсмены? А курсовые он пишет ночами. А на заочное хрен переведешься – родители сожрут с рюкзаком и кроссовками!..
Марат остановился, обвел унылым взглядом длинный безлюдный переход, вынул из ушей наушники, прислушиваясь к гулкой холодной тишине. И удивленно хмыкнул. Тоска и апатия, так внезапно навалившиеся на него после прочитанного вопроса, схлынули без следа. Все у него нормально – и в жизни, и в универе. Надо только физику подтянуть. Чего он грузанулся?
Марат потряс головой – ему просто нужно выспаться! – снова вставил в уши наушники и, привычно попадая в сильную долю, зашагал дальше по переходу. И спустя буквально несколько тактов уперся взглядом в размашисто намалеванное на стене: «Смысла нет!».
Это простое утверждение буквально ввергло Марата в ступор. Он резко остановился, словно персонаж компьютерной игры, о котором забыл пользователь, и нахмурился. А ведь и правда! Даже если он подтянет физику, смысла в этом никакого не будет! Ну, окончит он свой треклятый универ. Пойдет работать в какую-нибудь унылую контору. Получать три копейки, пахать за них практически круглосуточно. Снимет дешевую конуру, чтобы съехать от родителей. Женится – наверняка не по любви – потом, после череды скучных скандалов разведется, будет платить со своей крохотной зарплаты алименты. Подсядет на дешевый алкоголь, пропьет последние остатки интеллекта, посадит печень… А потом умрет. Помучается еще немного, походит по врачам и умрет. И в свете этого неминуемого финала любые, даже самые яркие, но быстротечные жизненные взлеты – которые, возможно, случатся в его короткой жизни – теряют всякий смысл!
Марат, кажется, даже перестал слышать музыку. Он потрясенно пялился в надпись, выведенную на ободранном кафеле. Бедный он, бедный! Как вообще жить, когда нет смысла? Даже реинкарнация, в которую Марат отчасти верил, теряла былую привлекательность. Наверняка, попадешь в такую же трясину. Умрешь – начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь. Ночь, ледяная рябь канала, аптека, ипотека, бессмысленные любовные метания, болячки, попытки что-то доказать таким же мелким тщеславным паразитам, как он сам, а потом – улица, фонарь, смерть.
Уж Блок-то знал, о чем писал! Уж он-то с полнейшей бессмысленностью бытия был знаком не понаслышке!
Безысходность забралась под воротник и обхватила грудь Марата холодными свинцовыми пальцами. Он зажмурился и зарыдал.
Сотрясаясь в рыданиях, Марат чувствовал себя маленьким ребенком, которого взрослые заперли в темной комнате. Все ушли и забыли о нем, и нет никого, кто бы вызволил его из бесконечной тьмы! А потом… пришло облегчение! С закрытыми глазами Марата словно отпустило. Безысходность растаяла, причина, по которой он прослезился, показалась смехотворной. Что за ерунда? Чего это у него настроение скачет, как стрелка сейсмографа при землетрясении? Может, от учебы, работы и постоянного недосыпа у него начала ехать кукуха?
Марат вытер слезы, разозлился на самого себя, поглубже надвинул на голову капюшон, чтобы посторонние надписи не особо лезли в глаза, и зашагал по переходу. Завернул за угол, и наткнулся взглядом на надпись: «Танцуй!».
Твою мать!
Руки сами сдернули с плеча рюкзак и швырнули его на пол. Ноги в такт музыке начали выделывая странные фигуры – Марат с удивлением смотрел на собственные конечности, которые двигались помимо его воли! Чертыхаясь на весь переход, Марат проскакал туда-сюда, высоко задирая колени. Два раза глупо присел, как недоделанный солист народного ансамбля танцев. А потом голова предательски дернулась и начала раскачиваться из стороны в сторону – словно Марат был не человеком, а гипнотизирующей добычу коброй.
Он мысленно приказал себе остановиться – безрезультатно! Словно назло, руки его воспарили над головой и начали вырисовывать в воздухе волны и круги. Со стороны Марат наверняка был похож на наркомана, у которого начался жесткий приход.
Тело не слушалось, то снова шло вприсядку, то начинало извиваться змеей. Его мотало из стороны в сторону, пару раз взбесившийся организм даже попытался сделать сальто, но в отсутствии практики Марата хватило только на несколько дурацких прыжков. Он зажмурился, но это не помогло, туловище продолжало жить своей жизнью. Господи, надо как-то остановиться!
После очередного па голова его задралась к потолку, и он увидел на низкой беленой поверхности надпись: «Стой!».
Марата мгновенно отпустило. От неожиданности он рухнул на жесткий пол и несколько секунд лежал обессиленной тряпичной куклой. Сердце бахало кузнечным молотом, подмышки взмокли. Поднявшись, он осторожно, стараясь не смотреть в сторону надписи: «Танцуй!», подобрал рюкзак, повесил его на плечо, отряхнул одежду. Похоже, Марат окончательно спятил. Завтра с утра ему не в университет надо бегом, а к мозгоправу!
Сунув в карман наушники и стараясь смотреть только себе под ноги, Марат осторожно добрел до очередного поворота извилистого перехода, и почти у самой лестницы, ведущей наверх, увидел тощую фигурку в безразмерной куртке с капюшоном. Какой-то подросток увлеченно писал на стене очередное слово. В руке его был толстый черный маркер.
Так вот кто оставляет на стенах треклятые послания!
Марат медленно прошел мимо, но не удержался и в последний момент глянул на слова, выползающие из-под руки неизвестного парня. «Соси мой…». Марат бросился на тощего пацана, мгновенно сбил его с ног и выхватил из руки горе-писаки маркер.
– Охренел? – взвыл парнишка.
Марат, прижав того к полу собственным телом, победно повертел маркер в руках.
– Ты знаешь, сколько дают за вандализм?
– За что? – попытался выхватить у него из рук маркер парень, злобно сверкая глазами. Но Марат с легкостью вывернул неприятелю руку. На вид пацану было лет тринадцать-четырнадцать.
– За то, что ты хрень всякую на стенах пишешь! Это хулиганство, понял?
– Я несовершеннолетний, мне ничего не будет, – ухмыльнулся парень.