Вселенский неудачник
Шрифт:
Тип разглагольствовал, приводя известные одному лишь мне подробности моей жизни, а я ошарашенно слушал, с каждой секундой все больше убеждаясь, что он говорит правду. И чем сильнее овладевала мной эта уверенность, тем жутче становилось. Да, абориген действительно был точной моей копией, только опухшей и заросшей щетиной после проклятого бру-бру. Поэтому-то я его не сразу узнал.
Я уставился на луг, по которому без видимой цели разгуливала еще сотня голых аборигенов, число которых с каждой минутой увеличивалось. Изредка аборигены наталкивались друг на друга
– А остальные? Они тоже Лукичи? – обуреваемый страшным подозрением, спросил я.
– Вот именно. Похожи на нас с тобой до последней хромосомы. Я убежден, даже заусенцы у них на пальцах там же, где и у нас. Позвать кого-нибудь?
– Не надо, – отказался я. – Лучше скажи, откуда вы все взялись?
Мой собеседник с вызовом подбоченился:
– Почему это, интересно, «мы взялись»? Лучше спроси: откуда ты взялся? Я, между прочим, помню, как недавно перепил на вечеринке, как меня занесло на эту планету и как сегодня утром я проснулся на лугу и увидел рядом кучу своих копий. Побродил среди них часок, чуть освоился, а потом подошел к тебе. Так что у меня есть все основания полагать, что истинный Лукич я.
Я задумался. Доводы двойника казались вполне убедительными, но все же у меня имелся неопровержимый аргумент.
– А все-таки есть доказательство, что именно я исходный и первоначальный! – Мой голос звучал вполне уверенно.
– Ну и чем ты это докажешь? – хмыкнул двойник.
Не знаю, как там насчет хромосом, но уж ослиным упрямством он точно меня напоминал.
– Чем? Да хоть этим! – Я ткнул пальцем вначале в свой скафандр, а затем в его кое-как сплетенную набедренную повязку. – Это тебя ни на какие мысли не наводит? Если бы настоящим Титом являлся ты, то скафандр был бы на тебе. А так ты просто двойник, жалкая, неизвестно откуда взявшаяся копия! Ну что, теперь поверил?
Мой собеседник нахмурился. Между бровями у него пролегла глубокая морщина, и я понял, что, назвав его «жалкой копией», явно перегнул палку.
– Вот как ты ставишь вопрос... – процедил он с затаенной злобой. – Значит, у тебя есть скафандр, а у нас нет? Ладно, и у тебя его сейчас не будет.
– С какой это стати? Отнимешь его, что ли? – заявил я вызывающе.
– Посмотрим... – туманно ответил он и, наклонившись к моему уху, деловито зашептал: – Поделишься со мной скафандровыми брюками? Тогда верхняя часть со шлемом останется у тебя.
– И не подумаю! – решительно отказался я.
– Эх, осел упрямый... Уговаривать тебя, конечно, бесполезно? Добром ты брюк не отдашь? – сокрушенно вздохнул двойник.
– Разумеется, – согласился я.
– Тогда считай, что сам напросился, – таинственно пообещал двойник.
И прежде чем я успел сообразить, что он собирается делать, мой собеседник вскочил и крикнул:
– Эй, Титы Лукичи! Все сюда! Здесь один скафандровый объявился! Утверждает, что только он настоящий, и делиться не хочет!
В ту же секунду
– Кого бьете, себя бьете! – заорал я и, не надеясь на снисхождение, стал лягать наседавших на меня Лукичей ногами. Двух или трех мне удалось украсить синяками, а одному расквасить нос, но скафандр это не уберегло.
Сосредоточенно пыхтя, двойники сорвали его, оставив мне лишь носок на правой ноге, а затем набросились друг на друга и стали перетягивать скафандр каждый в свою сторону.
С разных концов луга и из леса, горя желанием принять участие в драке, к нам неслось еще человек двести Лукичей. Сообразив, что в такой свалке мне наверняка свернут шею, я перестал размахивать кулаками и побежал под гору. Уже спустившись с холма, я посмотрел наверх и с удовлетворением заметил, что больше всего достается заложившему меня Лукичу, который ухитрился-таки напялить отнятые у меня брюки. Он весь уже был изукрашен синяками, нос ему свернули набок, однако брюки упрямый двойник не отдавал и лишь сосредоточенно пинался, проявляя завидное мужество.
Внезапно в голову пришла ужасная догадка. Вдруг, воспользовавшись сумятицей, кто-то из Лукичей забрался в ракету? Что ему теперь стоит взлететь и бросить меня на произвол судьбы на незнакомой планете в одном носке?
Я повернулся и, спотыкаясь, со всех ног помчался к звездолету. Добежав до «Блина», я забарабанил в люк кулаками и завопил:
– Эй, Мозг, пора отсюда смываться!
– Смывайся как-нибудь без меня! – язвительно заявил Мозг.
– Как это без тебя? Открывай!
– Не открою!
– Почему? – гневно взревел я.
– Не имею права.
– Как это?
– Когда хозяин покидал ракету, мною был получен приказ не открывать никому, кроме него. А как я могу быть уверен, что ты – это он, если вы все биологически абсолютно идентичны? И сам-то небось не знаешь точно, настоящий ты или одна из копий?
– Я – настоящий. Когда проснулся, на мне был скафандр, – воскликнул я.
– Ну-ну... И где же он сейчас? – поинтересовался Мозг, направляя на меня свой видеоглаз.
– Его уже нет. Но у меня остался носок... – оправдываясь, заявил я.
– Тоже мне аргумент, – фыркнул Мозг. – До тебя сюда приходили еще трое, и все утверждали, что они – настоящие Титы. И на каждом что-нибудь было. У кого шлем, у кого часы, а у одного галстук...
– Мерзкие самозванцы! Гадкие фальшивки, которые меня ограбили! – завопил я, сообразив, что опоздал.
– Ну, это еще неизвестно, кто кого ограбил. Откуда я знаю: вдруг ты тоже один из грабителей? Или, по-твоему, в твоем носке есть нечто такое, что делает его убедительнее галстука или часов? Где, скажи мне, шкала ценностей, которая ставит этот кусок материи выше, чем шлем, брюки или другие предметы экипировки? – разглагольствовал Мозг.