Всем сестрам по мозгам

Донцова Дарья

Не успела я ответить, как Карл буквально бросился ко мне, расцеловал в обе щеки и засуетился.

– Время обеда. Танечка, умоляю, никаких намеков при посторонних о нашей откровенной беседе. Сергей Павлович любит ошеломить человека, он вам непременно покажет материалы про Головина. Не хочу, чтобы вы были шокированы, и наоборот… Короче, наследство должно достаться вам. Поэтому, Танечка, вам надо изловчиться, открыть сейф и прочитать бумаги. Необходимо подготовиться к беседе с Мануйловым. Ключ от сейфа носит на шее Тильда. Вы, кстати, встречали

нашу Матильду? Бродит, хулиганка, где пожелает. Да, открыв сейф, вы будете неприятно удивлены, узнав кое-что про Феликса, но это как вскрыть нарыв – больно, но сохраняет здоровье. Если захотите потом побеседовать со мной, узнать подробности из жизни своей матушки, милости прошу к моему шалашу. Я не сплю до четырех утра, все вспоминаю, вспоминаю… Боже, я говорю бессвязно. Кстати, Тильда находится в кабинете. У меня мысли скачут, я потрясен.

– Карл! – прогремело из коридора. – Где обед?

Лакей ойкнул и кинулся к холодильнику, а я поспешила в столовую.

Едва перед Жанной появилась чашечка с лечебным киселем, как она ехидно спросила:

– Надеюсь, кулинарка не подсыпала в еду крысиный яд?

– К сожалению, я не нашла банку с отравой. Все шкафчики перерыла в надежде обнаружить стрихнин, но безрезультатно, – парировала я.

Раиса Ильинична подняла чашку.

– Вот уж глупая шутка! Зачем Танечке убивать хороших людей?

– Полагаете, Сергеева лишает жизни исключительно негодяев? – поинтересовался Николай.

– Прекратите, – поморщилась Нестерова, – совсем не смешно. Люди должны любить и уважать друг друга!

– В особенности, если одному из них предстоит стать наследником состояния, а остальных отправят лесом, – заржала Жанна. – Участие в борье за наследство здорово развивает человеколюбие.

– Вас невозможно слушать! – возмутилась Раиса Ильинична и поднесла к губам чашку. – Что это?

– Кисель из сирлиса, – ответил хозяин дома, – лечебный напиток. Очень рекомендую.

– Он не пьется, – закапризничала Раиса.

– Да, слегка густоват, – мирно согласился Мануйлов, – зато прекрасный аромат.

– Желе положено есть ложкой, – неожиданно беззлобно заметила Жанна.

Реутова положила в рот малую толику созданного мной продукта и энергично задвигала челюстями. Остальные последовали ее примеру, в столовой стало тихо. Я покосилась на свою порцию. Кто бы объяснил, по какой причине мне никогда не хочется есть то, что сама приготовила?

Жанна выплюнула на ладонь темную, совершенно целую ягоду.

– Это и есть ваш потрясающий сирлис?

Мануйлов молча кивнул. Реутова повернулась ко мне:

– Почему ты не порезала экзотическую ягоду?

– А надо было? – насторожилась я.

– Ну ты даешь! – захихикала Жанна. – Конечно, ягоды для киселя мельчат. Иначе как их отжать?

– Совсем не жуется, – констатировала Раиса Ильинична, аккуратно вынимая изо рта сирлис. – Упругий, не поддается.

– Вроде резины, – поддакнул Николай.

– Как гуттаперчевый мячик, – подхватил Леонид. – Простите, Сергей Павлович, но ваш лечебный напиток – гадость.

– Смахивает на холодец с корицей, – протянула Нестерова.

Мануйлов вытер салфеткой губы, поковырял ложкой в чашке и спросил:

– Друг мой, Таня, где вы нашли ягоды? В миске около мойки?

– Нет, взяла гроздь из плошки на холодильнике, – отрапортовала я.

– Ой, здесь искусственные цветочки! – заголосила Жанна. – Смотрите, незабудка из тряпочек!

– И ромашка, – добавил ее супруг. – Ну прикольно!

– Зачем класть в холодец, простите, в кисель, несъедобные цветы? – занервничала Раиса Ильинична. – Очень странная идея. А если б я проглотила их? Что было бы тогда?

– Букет в унитазе, – радостно объявила Жанна.

Леонид и Николай заржали, а я вспомнила, как бросила на укатившийся ком соломенную шляпу, украшенную цветами, и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица. Это не сушеная гвоздика превратилась в процессе нагревания в разноцветные лютики, а к липкому шару прилипли украшения с головного убора!

– Очень интересно, – пробормотал Сергей Павлович. – Господа, я полагаю… э… ну… В общем, скажу прямо и откровенно. Татьяна, в чаше на холодильнике был не сирлис.

Я похолодела.

– А что? Вы мне сказали, что миски с ним расставлены по всей кухне. И ветки были точь-в-точь как те, что в емкости на стойке.

– Действительно, очень похожи, – согласился Мануйлов, – но на холодильнике находится ваза с имитацией винограда, это часть декора кухни. Вы сварили кисель из резиновой или силиконовой, уж извините, не знаю точного названия материала, изабеллы.

Я остолбенела. Раиса Ильинична прикрыла лицо салфеткой; Жанна молча уставилась на меня; Леонид принялся издавать квакающие звуки; на Николая напал кашель. Один хозяин сохранил присутствие духа.

– Думаю, нам пора переходить к супу, – сказал он. – Сегодня на обед прекрасный куриный бульон с лапшой.

– У вас ведь нет собак? – вдруг спросила Жанна.

– Почему вы интересуетесь? – улыбнулся Сергей Павлович.

– Хозяева часто покупают барбосам резиновые игрушки, – с невозмутимым видом объяснила Реутова. – Одна моя коллега приобрела своей шавке бройлера, которого совершенно не отличить от настоящего. Хорошо, что у вас полканов нет. А то…

Жанна прыснула, а потом захохотала во все горло. Я не знала, куда деваться. Ни разу в жизни не попадала в столь глупое положение.

Мануйлов взял трубку и гаркнул в нее:

– Карл! Суп!

Дверь распахнулась, в столовую, согнувшись в три погибели, задом вошла женщина. Ее длинная юбка была подоткнута, поэтому нашему взору предстали две толстые ноги в драных гольфах и большая попа в розовых трикотажных трусах, кокетливо украшенных посередине черным бантиком.

Мануйлов потерял самообладание.

– Это кто? Что вам тут надо?

– Если у вас есть два полушария, то это не обязательно мозг, – протянула Жанна.