Всем сестрам по мозгам

Донцова Дарья

Леонид и Николай прыснули, Раиса Ильинична покраснела, Мануйлов лишился дара речи. Тетка выпрямилась, повернулась к компании лицом и басом произнесла:

– Здрассти вам! Извиняйте, не знала, что в доме гости. Настя я, уборщица. Ой, юбка-то у меня задратая! Простите! Неудобно в длинной-то полы тереть.

– Балетки у вас красивые, – вдруг сладеньким голосом пропела Жанна. – Красные, блестящие, на носах украшение из стразов. Таня, у тебя вроде такие же, я не ошибаюсь? Небось дорогая обувь, элитная.

Я сделала вид, что не услышала замечания. Реутова

слишком внимательна. Да, на мне точь-в-точь такие же лодочки без каблука, как у странной тетки. Ничего позорного в этом нет, но не очень приятно встретить женщину, обутую так же, как ты.

– Немедленно покиньте столовую, – ледяным голосом произнес хозяин.

– Так приказано влажную уборку делать-то, – не согласилась баба. – Я специальную тряпку купила, не вонючую, и средство… ну… гиги… гиникическое.

– Гигиеническое, – машинально поправила я.

– Вон! – гаркнул Мануйлов. – Вы уволены!

Настя приоткрыла рот, вытерла нос тыльной стороной ладони и нараспев произнесла:

– Уйтить уйду, не хочете, чтоб полы подраила, и не надо. Но выпереть меня не можете. Вы тут не хозяин.

Лицо Сергея Павловича стало таким свирепым, что я испугалась и решила купировать назревающий скандал.

– Анастасия, вы, похоже, устали, поэтому не поняли, что беседуете с господином Мануйловым.

Баба уперла кулаки в необъятные бока.

– А то я совсем дура! Не первый день здесь порядок навожу, он вовсе не Мануйлов.

Глава 12

– А кто? – дуэтом спросили Жанна и Леонид.

Настя дернула могучими плечами.

– Откудова мне знать-то? Не подруга я ему. Сами за одним столом сидите, небось имя-то его знаете.

Дверь опять открылась, появился Карл с большой супницей в руках. Лакей увидел поломойку, вздрогнул, воскликнул:

– Анастасия!

И уронил чашу. Супница угодила прямо в широкое пластиковое ведро на колесах и скрылась в грязной воде.

– Утонул наш супчик, – охнула Раиса.

– Откуда ты взялась? – взвизгнул Карл.

– Вот он! – обрадовалась Настя. – Здрассти, Сергей Павлович. Рада вас видеть в добром здравии. Знаете, что вон тот мужик вами прикидывается?

Карл закатил глаза.

– Ты же в отпуске!

– Приехала я к сеструхе… Двое суток перлась на ее Украину, гостинцев приволокла, – обиженно загудела поломойка, – а ейный муж давай претензию высказывать, что, мол, места у них в квартире мало, спать негде. А евонная мать с сестрой… не моей, своей, то бишь две бабки у них в хате… начали гавкать. Я плюнула им в рожу, подарки забрала и домой укатила. На хрена мне отпуск? Одни неприятные ощущеньица. Лучше, думаю, на работу пойду. Лучше, думаю, хозяину угожу. Лучше у Мануйлова, чем с гадюками на одном поле печенье есть. Чего меня, Сергей Павлович, в гости-то отправили? Я ж не хотела совсем, а вы настояли! Я ж не собиралась, а вы меня силком на ихнюю Украину погнали.

Карл вытолкал Анастасию в коридор, выставил туда же ведро с утонувшей супницей, захлопнул дверь, навалился на нее спиной и зачастил:

– Простите, господа. Анастасия хороший человек, я взял ее из жалости. У нее умственное отставание.

– Мы заметили, – вздохнула Раиса Ильинична. – Бедная женщина, таким всегда помочь хочется.

– Настя с Сергеем Павловичем никогда не встречалась, – тараторил Карл, наливаясь нездоровым румянцем, – незачем таким, как она, на глаза нашему хозяину показываться. Вот дурочка и решила, что я господин Мануйлов. Сто раз ей объяснял: меня зовут Карл Иванович. Но кто ж разберет, какие мысли бродят в ее глупой голове? Настя мне в ответ: «Хорошо, поняла, вы, Сергей Павлович – Карл Иванович, двойное имя у вас, в костюме ходите, значит, из господ, а у господ свои обычаи. Простые люди в обычных штанах ходют, их и кличут по-простому».

– Сделай одолжение, не цитируй Анастасию, – поморщился Сергей Павлович. – Правильно ли я понял? Она уехала отдыхать, поссорилась с родственниками, прервала отпуск и сегодня вышла на работу, забыв тебя предупредить?

– Именно так, – кивнул Карл. – Прошу меня простить за причиненное неудобство. Это никогда не повторится.

– Ты не Мануйлов, – закричала из коридора Настя, – чего Сергеем Павловичем прикинулся?

– Немедленно убери сумасшедшую бабу из дома, – приказал хозяин, – более не желаю ни слышать ее, ни видеть. Никогда.

Карл спиной толкнул дверь и исчез в коридоре.

– Опасно держать в доме психически больного человека, – неодобрительно произнес Николай, – еще пырнет ножом.

– Похоже, на обед у нас один кисель из резинового винограда, – подвела итог Жанна.

– Сейчас Карл подаст другую еду, – произнес Мануйлов, взяв телефон.

– Послушайте, а где Аня? – удивилась я.

– Ой, и правда! Анечки нет! – воскликнула Раиса Ильинична.

– Меньше народа, больше кислорода, – буркнула Реутова. – Если Хачикян сбежала, я плакать не стану.

– Наверное, она увлеклась флоксами, не смотрит на часы, – предположила Нестерова и повернулась к Жанне, – надо бы сбегать в сад.

– Чего на меня смотрите? Вам надо, вы и бегайте, – схамила та, – а я себя великолепно и без этой богини ощущаю.

– Давайте я схожу за Анной, – предложила я, – заодно свежим воздухом подышу.

– Слышите, Сергей Павлович? Таня намекает, что в вашем доме отсутствует кислород, – сказала Реутова. – По-моему, очень некрасиво в гостях капризничать.

– Пойду курну, – пробормотал Леонид и встал.

Я решила не реагировать на очередное хамство Жанны и, спросив у Сергея Павловича, где в саду растут флоксы, вышла через широкие стеклянные двери на террасу и спустилась по ступенькам на тропинку, выложенную плиткой.

На улице было жарко, солнце, несмотря на то, что полуденный час миновал, палило вовсю. Я люблю тепло, но когда столбик термометра зашкаливает за отметку плюс тридцать, испытываю дискомфорт. В такую погоду я предпочитаю сидеть в комнате с кондиционером, но сейчас с наслаждением втянула носом сухой, раскаленный воздух. Как приятно побыть хоть недолго одной!