Всем спокойной ночи
Шрифт:
— Извините, — произнесла я, засовывая штрафные тридцать долларов в банку из-под кофе, и отправилась забрать детей.
— Пожалуйста, постарайтесь, чтобы подобное больше не повторялось! — крикнула она мне вслед.
— Не играй с моей киской, — промурлыкала я.
Софи хихикнула, но миссис Дитль, которая меня услышала, было не до смеха. Она поспешила за нами по коридору, цепочка от очков, украшенная бусинками, билась о ее бюст, габардиновая юбка свистела, практичные туфли скрипели по линолеуму.
— Если вам кажется, что вы здесь несчастны, или что мы в «Красной тачке» не соответствуем
— Я знаю. Извините.
Черт побери, она права. Были другие родители, которые затоптали бы друг друга в битве за привилегию заплатить девять тысяч баксов в семестр некоему супервоспитанному и сверхобразованному педагогу за то, чтобы он присматривал за тем, как их дети рисуют, макая пальцы в краску.
Я нацепила улыбочку, поклялась, что этого никогда больше не повторится, и наконец выбралась с детьми из красного дощатого здания с ярко-белой отделкой.
Мы сели в машину.
— Мы есть хотим, — захныкала Софи, когда автомобиль поехал по улице.
Клены по обеим сторонам дороги соединялись кронами, образуя мерцающий полог алого и золотого. Это напоминало яркую поздравительную открытку, которую я никогда бы не купила. Для меня этот вид был таким же чуждым, как лунный пейзаж.
В Нью-Йорке я знала каждый сантиметр своего района: газетные киоски и салатные бары, захудалые кафешки, молодых парней из химчистки и девушек из маленького бакалейного магазинчика, много раз спасавших мою задницу, извлекая со склада нужные памперсы после того, как Сэм решил, что будет носить только памперсы с Элмо. [26] Я даже знала бомжа, называвшего меня «симпатичной мамашей», когда я катила коляску с детишками мимо.
26
Персонаж «Улицы Сезам».
— Сиди тихо, — велела я дочери.
Софи застонала и схватилась за живот.
— Кушать, — сказал Сэм, а может, Джек.
— Подождите минутку!
И затем, жестом полного отрицания всего того, что олицетворял собой Апчерч в целом и детский садик «Красная тачка» в частности, я завернула в «Макдоналдс», заказала три «Хэппи мил», раздала еду прямо на парковке и направилась домой.
— Позвали играть, — пробормотала Софи. Голос у нее уже был сонный от смеси нитратов и соды, и что там еще они в «Макдоналдсе» добавляют в молочные коктейли.
— Что?
— Нас позвали поиграть к Тристану и Изи, — пояснила она.
Я позвонила Сьюки Сазерленд.
— Мы опаздываем, но я покормила детей ленчем!
— Нет проблем, — весело прочирикала Сьюки бодрым тоном «хорошей мамочки». — Мы собираемся делать украшения ко Дню благодарения и печь булочки с льняным семенем.
— Прекрасно.
Подъехав к дому Сазерлендов, я стерла предательские пятна кетчупа с детских рук и физиономий, велела им вести себя хорошо и выгрузила их у чистейшего входа.
Я двинулась домой мимо дома Чемберлейнов и Лэнгдонов. Когда минивэн завернул за угол, я увидела, что перед моим домом стоит человек, держа руки в карманах, с изумленным выражением на лице. Выцветшие голубые джинсы. Широкие плечи. Черные волосы курчавятся за мочками ушей.
Эван Маккейн.
Моим первым желанием было ударить по газам и промчаться мимо. Вторым — вдавить педаль газа и сбить его. Представила, как он взлетит в воздух, будто кукла Софи, а я отстегну детские ремни безопасности, опущу стекла, заору: «Вот тебе за то, что разбил мне сердце!» — и умчусь. Ну прямо как Тельма и Луиза, [27] только вместо «Сандерберда» будет минивэн. Но я с визгом затормозила у поворота. Доля секунды ушла на то, чтобы испытать радость, что я причесалась с утра и удалила волоски с верхней губы. Я распахнула дверцу со стороны пассажирского сиденья и скомандовала:
27
Персонажи одноименного кинофильма.
— В машину!
Эван лениво улыбнулся.
— Это что? Драматическая инсценировка «Молчания ягнят»?
— Садись!
Он пожал плечами, снял бейсболку, засунул ее в задний карман и сел в кресло рядом со мной. Как только он захлопнул дверь, машина с визгом рванула с поворота так быстро, что осталась двойная дорожка следов резины, которую мой муж наверняка заметит, когда вернется домой. Сердце у меня колотилось, а руки тряслись, когда я ударила по тормозам и остановилась в конце улицы.
— Привет, — произнес Эван.
Я отважилась взглянуть направо и увидела, что он смотрит на меня все с тем же непринужденным обаянием, как и прежде. Его щеки покраснели от холода, а губы сжались.
— Что ты делаешь около моего дома?
Эван пожал плечами.
— Мне нужно было поговорить с полицейскими, и я решил, что раз уж я здесь, по соседству…
Я схватилась за руль, чтобы руки не дрожали.
— Ты не можешь просто так появиться у моего дома и околачиваться тут. Что подумают соседи?
— Кейти. — Эван снял солнцезащитные очки и улыбнулся. — Это всего лишь невинный визит старого друга. Ведь непохоже, чтобы мы собрались заняться любовью посреди дороги.
Я вспыхнула. И вдруг осознала, что мои бедра прижимаются друг к другу. Под юбкой они были голые, потому что я не смогла найти ни легинсы, ни колготки. Мне показалось, что я слышу, как шелковая подкладка юбки шуршит и трется о кожу. И, судя по улыбке Эвана, он тоже это слышал.
— У меня есть информация о нашем общем друге, — произнес он.
— Расскажи!
Ладно. Это могло сработать. Эван выложит мне все сведения, и я высажу его на железнодорожной станции. Дело займет пятнадцать минут. Этого времени мне не хватит, чтобы снова влюбиться.
— Эй, подруга, наверное, ты думаешь, что со мной легко справиться?
— Эван…
— Ты уже перекусила? Я бы съел чего-нибудь. — Он понюхал воздух в салоне. — По-моему, здесь пахнет жареной картошкой.
— Это мои духи, — сказала я, не глядя на него. Если я только посмотрю на него, случится что-нибудь ужасное.