Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен
Шрифт:
Ловкость в сравнении с хитростью то же самое, что проворство рук в сравнении с шулерством.
Лучше всего мы знаем, во-первых, то, что поняли чутьем; во-вторых, то, что изведали на собственном опыте, сталкиваясь с разными людьми и явлениями; в-третьих, то, что уразумели не из книг, а благодаря книгам, то есть благодаря размышлениям, на которые они нас наталкивали; в-четвертых, то, чему научили нас книги и наши учителя.
Лучшие свои произведения великие писатели создают в том возрасте, когда страсти их уже угасли: земля вокруг вулканов особенно плодородна после извержений.
Любая страсть всегда все преувеличивает, иначе она не была бы страстью.
Любой человек, способный испытывать возвышенные чувства, вправе требовать, чтобы его уважали не за положение в обществе, а за характер.
Любовникам довольно нравиться друг другу своими привлекательными, приятными чертами, но супруги могут быть счастливы лишь в том случае, если связаны взаимной любовью или хотя бы подходят один к другому своими недостатками.
Любовное приключение – не что иное, как обмен фантазий.
Любовь в том виде, какой она приняла в нашем обществе – это всего лишь игра двух прихотей и соприкасание двух эпидерм.
Любовь лишь тогда достойна этого названия, когда к ней не примешиваются посторонние чувства, когда она живет только собою и собой питается.
Любовь – единственное чувство, в котором все истинно и всё лживо; скажи о ней любую нелепость – и она окажется правдой.
Любовь – как прилипчивая болезнь: чем больше ее боишься, тем быстрее подхватишь.
Любовь, даже самая возвышенная, отдает вас во власть вашим собственным страстишкам, а брак – во власть страстишкам вашей жены: честолюбию, тщеславию и всему прочему.
Любовь – милое безумие; честолюбие – опасная глупость.
Любовь, по-видимому, не ищет подлинных совершенств; более того, их как бы побаивается: ей нужны лишь те совершенства, которые любит и придумывает она сама. В этом она подобна королям: они привыкли видеть великими только тех, кого сами и возвеличили.
Любовь подобна эпидемической болезни: чем больше мы ее боимся, тем беззащитней мы перед ней.
Любовь покоряет нас, воздействует на наше самолюбие. В самом деле, как противостоять чувству, которое имеет возвысить в наших глазах то, чем мы обладаем, вернуть то, что нами утрачено, дать то, чего у нас нет.
Любовь приятнее брака по той же причине, по какой романы занимательнее исторических сочинений.
Любовь – это рискованное предприятие, которое неизменно кончается банкротством; кто им разорен, тот вдобавок еще и опозорен.
Любой мужчина обладает всеми качествами, нужными, чтобы подняться над мелочными уловками, принижающими человеческое достоинство. Стоит ему жениться или завести любовницу, как он сразу опускается до соображений, его недостойных: брак или любовная связь, словно проводник, указывает ничтожным страстишкам путь к его сердцу.
Людей безрассудных больше, чем мудрецов, и даже в мудреце больше безрассудства, чем мудрости.
Людей, которые ни к кому не подлаживаются, живут, как им велит сердце, поступают согласно своим правилам и чувствам, – вот кого мне почти не доводилось встречать.
Люди бросают вызов общественному мнению из страха перед ним.
Люди делятся на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей, – отличный аппетит, но нет обеда.
Люди извращают свою душу, совесть, разум точно так же, как портят себе желудок.
Люди, которые в любых вопросах ссылаются на общественное мнение, напоминают актеров, играющих плохо потому, что у публики дурной вкус, а им хочется сорвать аплодисменты; между тем иные из них могли бы играть хорошо, будь у публики вкус поутонченней. Порядочный человек старается играть свою роль как можно лучше, не думая при этом о галерке.
Люди обычно боятся решительных действий, но тем, кто силен духом, они по сердцу: могучим натурам по плечу крайности.
Людская дружба в большинстве случаев прорастает множеством колючих «если» и «но» и в конце концов переходит в обыкновенные приятельские отношения, которые держатся только благодаря недомолвкам.
Мало на свете пороков, которые больше мешают человеку обрести многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства.
Между злобным остряком и благородным доброжелательным остроумцем та же разница, что между наемным убийцей и светским человеком, хорошо владеющим шпагой.
Между полами нет никаких различий, которые не проистекали бы из воспитания.
Меньше всего мы знаем, во-первых, то, что поняли чутьем; во-вторых, что изведали на собственном опыте, сталкиваясь с разными людьми, явлениями; в-третьих, то, что уразумели не из книг, а благодаря книгам, то есть благодаря размышлениям, на которые они нас наталкивали.
Мне кажется, что в современном обществе человека развращает скорее разум, нежели страсти: только в них (я имею в виду страсти, присущие и людям, не испорченным цивилизацией) проявляются те остатки естественности, которые человечество сохраняет при нынешнем социальном устройстве.
Можно иметь в голове множество идей и быть при этом неумным человеком, как можно командовать множеством солдат и быть плохим генералом.
Молва царит в свете по той простой причине, что глупость – царица фактов.
Молчание автора, сочинявшего прежде хорошие книги, внушает публике больше уважения, чем плодовитость сочинителя посредственных произведений; точно так же безмолвие человека, известного своим красноречием, действует куда сильнее, нежели болтовня заурядного говоруна.
«Мужчина, который мало имел дела с девками, ничего не понимает в женщинах», – с серьезным видом говорил мне человек, который был без ума от своей неверной жены.
Мужчина охладевает к женщине, которая слишком сильно его любит, и наоборот. Видимо, с сердечными чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.