Всемирная история сокровищ, кладов и кладоискателей

Андриенко Владимир Александрович

3. Клад Наполеона на дне Семлевского озера

Искать сокровища Наполеона пытались не только с Селище и в районе Березинской переправы. Есть еще одна легенда о том, что старинное оружие, украшения Кремля, позолоченный крест с колокольни Ивана Великого, серебряные люстры, подсвечники, золотые монеты, бриллианты, слитки серебра и золота, украденные французами в Кремле, были опущены на дно Семлевского озера.

Поисками этого клада в XIX веке активно занимались многие люди: генерал-губернатор Николай Хмельницкий, помещица Плетнева и другие. Но ничего они не нашли.

В 1911 году археологи снова стали искать клад Наполеона но снова безрезультатно.

В 60-е годы XX века искать

клад Наполеона стали многочисленные комсомольские отряды, что откликнулись на призыв газеты "Комсомольская правда". Химический анализ проб озерной воды свидетельствовал о том, что в ней содержится в десятки раз больше золота и серебра, чем в других местных водоемах! Следовательно, клад существует!

Комсомольцы извлекли со дна множество предметов, но к кладу они никакого отношения не имели. Озеро со времени Бонапарта усохло и поиски были затруднены из-за толстого слоя ила — 16 метров — и посему и эта компания кладоискательства потерпела поражение.

Но снова стоит вопрос — есть или нет там сокровища Наполеона? Ответить на это я не могу. Можно сказать только — может быть…

История Одиннадцатая (сберегательные клады)

Клады Иезуитов

Мне нет никакого смыла говорить вам кто такие иезуиты. Об этом ордене слышали все хоть мало-мальски интересующиеся историей. Напомню только, что создал этот грозный орден Игнаци Лойола, назвав его "Общество Иисуса Сладчайшего".

Лойола был человек недюжинного ума, изрядного коварства и непомерной жестокости. Хотя время тогда было такое, что без жестокости обойтись было невозможно. Он же организовал тайные отряды иезуитов, которые долгие годы, подобно пчелам, накапливали в монастырских схронах сокровища, следуя завету причисленного к лику святых своего отца-основателя:

"Монархи — рабы золота, золото — единственная их страсть, но должно принадлежать нам".

Сказано верно! Я бы не стал с этим спорить. И в наше время мало, что изменилось кроме прозвищ власть имущих. Вместо кролей и князей мы имеем президентов и премьеров.

Потому в XVIII — начале XIX веков именно царствующие особы, дабы залатать дыры в государственных бюджетах, периодически затевали охоту на монахов-иезуитов, жестоко их пытая, в надежде выяснить, где сокрыты богатства совсем еще недавно всемогущего ордена. Иезуиты, верные данной клятве, молчали. В результате властям доставались крохи. А согласно данным нашего современника, кардинала Джелли Моруа, 85–90 % нетленного имущества "Общества Иисуса" до сих пор находится в надежных схронах!

И только изредка эти клады находят, конечно, не без колоссальных усилий черных иезуитов, а их тайное общество процветает до сих пор, как говорят. И они занимаются поисками того, что некогда спрятали из предшественники иезуиты средних веков.

По заслуживающим доверия сведениям, ученикам Лойолы удалось, сверяя старые карты местности, вернуть Церкви два уникальных клада. Ватикан возликовал:

"Поиски нашего законного культурного наследия, начатые в Гааге в 1902 году, увенчались успехом спустя столетие. Это изделия древнего ювелирного промысла, не имеющие аналогов. Обретенное планируется выставить в одном из музеев Рима".

Минули годы, а об обещанной выставке не вспоминают. Почему? Автор замечательной мультимедийной CD-энциклопедии "Сгинувшие шедевры" Сэм Шэфрин, проведя кропотливые изыскания, сделал вывод:

"Сундуки с ценностями, образно говоря, плавают в крови. Гнусности и авантюры тягаются с громадной ценой их содержимого".

Он же реконструировал неприглядные, изощренные процедуры перепрятывания кладов.

"Мой прадед по материнской линии, Исаак Станюкович, — пишет Шэфрин, — держал в Гааге в конце позапрошлого века погребальную контору "Факел", мастеровые которой брали на себя целиком скорбные обряды. Естественно, эти люди были в курсе всего

происходящего на городских кладбищах. Но вот однажды, как мне рассказывала мать, в дверь дома прадеда постучали. На пороге стоял сутулый карлик, изъясняющийся по-немецки с заметным итальянским акцентом. Прадед, юность которого прошла в Венеции, заговорил с ним по-итальянски, что очень обрадовало клиента, который тут же объяснил: на старом кладбище, где давно не хоронят, нужно срочно выкопать яму предельно возможной глубины. Требуется также большой цинковый ящик, на который, после того, как он будет опущен в землю, необходимо вылить несколько бочек мазута, смешав его с песком. Надобно водрузить надгробие, которое предоставит он сам, заказчик. Работа должна быть выполнена скрытно, только ночью. Землекопы в качестве оплаты получат золото, но обязаны навсегда покинуть страну, ибо средств у них хватит на безбедную жизнь. Безусловно, обо всем происшедшем они должны под страхом смерти забыть навсегда. На вопрос прадеда, как поступить ему, был дан ответ, что погребальную контору закрывать ни в коем случае не следует. Но ему придется нести, опять же под страхом смерти, персональную ответственность, как говаривал прадед, за целостность укоротившего его дни странного и зловещего захоронения.

Выбора не было. Получив от карлика шкатулку с золотыми монетами, выполнив требуемое, он, не мешкая, от греха подальше отправил семью в Америку. Сам до последнего рокового дня не жил — существовал бобылем, надзирая за могилами: их стало несколько. Раз в три года являлся карлик. Передавал прадеду плату за услуги — очередную шкатулку золота. Процедуры с цинковыми ящиками, смешанным с песком мазутом, привозными надгробиями повторялись. Потом карлик навестил в США мою прабабку Соломею, сообщив, что прадед скоропостижно скончался, вручил ей карту и золото. Карту требовалось беречь как зеницу ока, золото тратить, как заблагорассудится — его было много, даже с избытком".

Далее Шэфрин пишет, что, видимо, не сомневающийся в оплаченной золотом порядочности прабабки, карлик признался, что он член Ордена иезуитов, а карта — на самом деле не карта, но замаскированный под нее, обработанный особым химическим составом пергамент, на который нанесены важные для "Общества Иисуса" сведения. Прочесть их без повторной весьма сложной химической обработки невозможно.

Карлик исчез и больше не появлялся. В 1910 году, когда прабабки, Соломеи Брук, не было в живых, на ее имя из Гааги пришло заказное письмо. Лусьена Монброуз, некогда работавшая в фирме "Факел" обшивщицей гробов, с большим опозданием уведомила о зверских убийствах всех до единого землекопов, участвовавших в сокрытии цинковых ящиков.

"Щедрые вознаграждения землекопам показались недостаточными, — говорит Шэфрин. — Они покусились на целостность последней могилы, раскололи гранит надгробия. Полиция взяла с поличным. Заставила привести все в надлежащий вид и отпустила по домам, до судебного разбирательства. До дома ни один не дошел. Бедолаг зарезали ножами для разделки туш. Прадеда повесили на портьерном шнуре. Тех, первых землекопов, что разъехались и, соблюдая договор, хранили молчание, тоже вздернули, предварительно подвергнув пыткам раскаленными вязальными спицами. Палачи вынули каждого из петли. Уложили на пол. Найденным в домах золотом набили карманы замученных".

Шэфрин оказался последним хранителем карты, права собственности на которую никто не предъявлял. Карта хранилась в секретере как бесполезная диковинка. Но однажды, когда писатель с женой после долгого отсутствия вернулись с фермы, обнаружили заднюю дверь особняка отворенной, а по этажам сквозняки разносили резкие запахи химреактивов. Карты на месте не оказалось. Возле секретера — клочки пергамента. К оконному стеклу кабинета скотчем был прикреплен банковский чек на 100 тысяч долларов и записка: "Благодарим за услугу". Результатами сотрудничества поделимся. Ученики Лойолы".