Всемирная история сокровищ, кладов и кладоискателей
Шрифт:
Великая армия совершенно разложилась. Боевые порядки сохранила только его гвардия! Около 6 тысяч старых солдат прошедших с ним многие сражения и верящих в его счастливую звезду. Император смотрел из окна кареты на марширующие колоны гвардейцев. Музыканты играли походный марш.
В Орше Бонапарт приказал сжечь все лишние подводы. Также он запретил солдатам иметь телеги с кладью, думая этим восстановить хоть какую то видимость дисциплины. Но далеко не все исполнили этот приказ. На подводах было награбленное добро, и расставаться с ним после стольких мытарств никто не хотел. Да и сам император понимал, что войска должны быть вознаграждены за свою боевую работу, хоть и не очень качественную. Поэтому настаивать сильно не стал. Главное уйти из России, а там снова все наладиться.
К Наполеону подъехал на коне его адъютант граф де Коленкур:
— Ваше величество! Маршал Удино сообщил, что адмирал Чичагов занял все переправы на Березине!
— Этого не может быть! А Домбровский? — спросил Бонапарт.
— Отброшен! Его полячки не сдержали русских. Два неприятельских отряда заняли мост, и перешли на левый берег.
— Ваше величество, — полковник де Лаваль посмотрел на императора. — Но тогда выходит что Минск для нас потерян?
— Этого не может быть! — снова воскликнул Наполеон. — Коленкур! А как лед на Березине? Может он выдержать солдат?
— Переправится по льду армия не сможет. Лед слишком тонок! — последовал ответ.
— Довольно я был императором! Пора мне снова становиться генералом! — вскричал взбешенный император. — Нужно прейти Березину ниже Борисова!
— Да ваше величество! — как всегда согласился с императором маршал Луи Бертье, принц Невшательский.
— Ваше величество, прейти Березину ниже Борисова невозможно. Лучше сделать это немного выше и выйти к Вильно короткой дорогой, — смело предложил Наполеону генерал Жомини.
Император приказал де Лавалю сесть вместе с ним в карету.
— Людовик, — обратился он к полковнику. — Вы все еще тащите с собой наши ценности?
— Да, ваше величество. На повозках под надежной охраной все в целости и сохранности.
— Очевидно, золото придется оставить здесь. Не жертвуйте людьми ради него. Если все пойдет плохо то бросайте сокровища. Пусть достаются русским. Вы меня поняли де Лаваль?
— Да, ваше величество, — кивнул полковник.
13 ноября 1812 года Бонапарт с гвардией прибыл в Борисов. Он тут же стал искать место для переправы. И нашел его. Четыре роты понтонеров и саперов стали стоить мост. Они разбирали деревенские хаты и пилили бревна, делали козлы и плоты. Когда понтонный мост был закончен, Наполеон воскликнул:
— Моя звезда взошла вновь!
К вечеру 14 ноября был закончен и второй мост, предназначенный для артиллерии, и обозов! И началась переправа! Рядом с императором стояли граф де Коленкур, маршал Нэй, принц Евгений де Богарне, маршал Бертье, король неаполитанский Иоахим Мюрат.
И потекли на другой берег бесконечные части и обозы! Многие солдаты и офицеры не желали расставаться награбленным добром и везли свои подводы из-за которых приходилось часто ремонтировать мосты.
15 ноября через Березину переправился сам Наполеон, его штаб и гвардия.
16 ноября к переправе подошли русские части под командованием Витгенштейна и Чичагова. Русская артиллерия стала обстреливать переправу…
Это конец великой армии, но начало истории о Березинском кладе Бонапарта. Конечно, слова Бонапарта о кладе смоделированы мной. Но это совсем не значит, что так быть не могло.
Итак, когда же вспыли ценности Березины?
В 1836 году в доме дворянина Станислава Рачковского на одной из окраинных улиц города Борисова остановились на постой четверо солдат-ветеранов, возвращавшихся домой после двадцатипятилетней службы. Переночевав, они отправились дальше, за исключением одного — некоего Иоахима, уроженца Могилевской губернии. Солдат серьезно занемог, и хозяин уложил его в постель. Вечером, в Покров день, чувствуя, что силы оставляют его, Иоахим попросил хозяина прийти к нему. При разговоре присутствовал десятилетний сын Рачковского, Юлиан, которому на долгое время суждено было стать единственным хранителем тайны умиравшего солдата.
— Мне видно помирать пришла пора, хозяин, — произнес солдат. — Так и не пожил на воле то. Вона как все обернулось.
— Не хорони себя заранее, служивый, — утешал солдата Станислав Рачковский. — Полежишь. Я к тебе доктора вызову. Или знахарку. У нас здесь живет неподалеку одна…
— Нет, я чувствую, что она пришла за мной.
— Кто она? — спросил дворянин.
— Да старуха с косой, что рано или поздно ко всем приходит. Но слухай чего я хочу сказать то тебя, хозяин. Я тайну одну знаю и с собой её уносить в могилу не желаю. Ты добрый человек и может тебе это послужит. Я ведь уже был здесь у вас в Борисове в ноябре месяцев 1812 года когда мы с Кутузовым Бонапартию гнали.
— Славное было время. Я тоже тогда служил в нижегородском драгунском полку поручиком.
— Так вот, слухай далее. На подступах к переправе через Березину у села Студенки, мы столкнулись с французами и был большой бой. Наш 14-й егерский полк прямо посередке наступал. Меня и еще девять солдат отправили с дозором в сторону от дороги, по которой шли войска. За перелеском в поле мы увидели завязшую в грязи крытую телегу. Вокруг неё суетились и чего-то кричали несколько французских солдат. Они пытались сдвинуть телегу с места. Колеса-то наполовину увязли. Наш капрал тогда сказал, что телега то французская нагружена тяжко. Говорит, айда ребята, может водки там найдем. И пошли мы к ней спехом. Увидев нас, французы бросили фургон и кинулись к переправе. И я тогда, молодой был и резвый, первым- то до той телеги добежал.
— И чего в ней было то? — равнодушно спросил хозяин. Он совершенно не заинтересовался рассказом солдата. А вот его сын, мальчишка 12 годов, навострил уши.
— Вот я к тому и веду. Подбежал я, значит к той телеге, откинул тяжелый полог и заглянул внутрь. Сначала вроде показалось, что фургон пустой, но потом я увидал восемь небольших бочонков. Они так аккуратненько в два ряда стояли на дне повозки. Я потрогал один бочонок. Тяжелый! Подоспели мои товарищи и мы вместях выбили дно у одного из бочонков и не поверили своим глазам. Бочонок-то был доверху заполнен золотыми монетами. У меня ажо в глазах зарябило! Я отродясь столькло золота никогда не видывал. От!