Всемирная история в 24 томах. Т.2. Бронзовый век
Шрифт:
Если говорить об аграрных отношениях, то они были примерно следующими. Часть поселенцев владела земельными участками, часть арендовала их. Арендаторы плату за землю вносили натурой. Немногим выше отмечалось, что многие храмовые рабы были посажены на землю, которой владели храмы. Но были также и царские участки, так называемые теменос. Этот термин встречается и в гомеровском эпосе. О существовании теменос мы находим информацию и в текстах на глиняных табличках.
Говорится в них, и о ремесленниках. Чаще всего перечисляются кузнецы. Им выдается металл, возможно, в слитках. Они сдают готовую продукцию, за что получают продовольствие, а также рабов. Иногда таблички рассказывают нам о значительных количествах металлоизделий. Например, в одной надписи говорится о 217 топорах, в других — о 50 мечах, а в третьей — о 462 парах колес. Кузнецы, как и земледельцы, получали определенные задания, но были избавлены от поставок продовольствия. Рабыни изготовляли ткани, белые и цветные, и тоже обязаны были сдавать определенное количество готовой продукции.
О рабовладельцах говорится в табличках относительно мало. Упомянуты, например басилеи, племенные вожди («цари»). Термин этот встречается также и у Гомера. Басилеи играли сравнительно скромную роль. Знаки на табличках говорят, конечно же, и о жрецах. Впрочем, равно как и о других категориях знатных людей.
КНОССКОЕ И АХЕЙСКОЕ ВЗАИМОВЛИЯНИЕ
После катастрофы 1470 — 1450 гг. Кносское царство сохранило известную роль в жизни Эллады. Греки помнили о былом могуществе Кносса, но остров имел и непреходящее значение в силу своего положения на южной окраине греческих земель. По-видимому, в XV — XIV вв. на Крите поселилось какое-то количество ахеян.
В 1450—1400-х годах цари Кносса были очень тесно связаны с материком, и это дало основание считать, что критянами правила ахейская династия. Действительно, в государственной практике критян теперь укоренились чисто ахейские элементы, например ахейский диалект и его слоговое письмо Б. Сильное влияние материковой культуры заметно в архитектуре, вазописи и других видах критского искусства. «Ахеизация», судя по бытовым древностям, затронула и культуру широких масс.
Возможно, что некоторая роль в передаче ахейских традиций на Крит принадлежала и обитателям острова, культура которых в XV — XIV вв. отличается преобладанием ахейских традиций над давними критскими. Например, Кеос приблизительно с 1500 г. энергично развивал свои местные традиции, сохраняя тесные связи и с Критом, и с материком. Весьма яркая культура Феры, судя по раскопкам в Акротири, в начале XV в. достигла уровня, превосходившего в некоторых отношениях достижения критян.
Несомненно, что интенсивное восприятие элементов ахейской культуры населением Крита, острова с давними локальными традициями, было обусловлено и появлением ахеян, действительно обосновавшихся в округе Кносса. На это указывает часть кносского некрополя XV в. Погребение кносской царицы в Фолосе, открытом в 1966 г., содержало характерный ахейский инвентарь, — видимо, правительница происходила из материковой династии.
По-видимому, ахеяне, жившие в кносской округе, являлись важной опорой власти: не только воины, но и царские экономы были ахеянами, как показывает дворцовая хозяйственная документация. Эти тексты свидетельствуют, что новая кносская династия довольно быстро создала свою систему экономических связей с жителями острова. Между 1470 и 1400 гг. на всем Крите существовала достаточно разработанная практика податного обложения. Примечательно, что доходы царей в основном состояли из поступлений от животноводства. Видимо, они не рассчитывали на большие подати от земледельцев и ремесленников, но хорошо учитывали эффективность животноводства на острове, изобиловавшем пастбищами. Более 800 кносских документов посвящено овцеводству. Эти тексты, прочтенные М. Вентрисом, Дж. Чадвиком и Дж. Килленом, рисуют следующую картину: каждая область Крита была обязана содержать определенное число овец, некоторые земли — по нескольку тысяч. Записи экономов в царской управе обычно следовали единому образцу: имя скотовода, название местности, где он вел выпас, состав его стада — овцы, бараны — и количество недостающих голов. Как правило, податное стадо должно было состоять из 100 животных, поэтому писцы, фиксируя наличие 50 голов, записывали, что недостает еще 50 животных. В дошедших текстах перечислено свыше 80 тыс. голов скота, но пока остается неизвестным, на сколько лет приходится эта цифра. Царские служители вели также точный учет получаемой шерсти.
Кносские тексты содержат сведения и о других сторонах хозяйственной деятельности, подвергавшихся строгому учету дворцовыми экономами. Особо отметим документы, в которых записывали наличие колесниц и предметов вооружения. Характерной особенностью текстов из Кносса и других архивов ахейских династов является то, что в них обычно употребляли только один царский титул-ванакт. Ни имен царей, ни их пышных титулов в известных ныне ахейских текстах не найдено. Можно полагать, что сугубо деловое отношение самих царей к хозяйственным документам диктовало их служителям лаконичный стиль, столь отличный от эпического языка.
Около 1400 г. огромный пожар уничтожил кносский дворец, и он уже никогда не был восстановлен. Руины дворца из века в век заносились землей, и лишь спустя почти 3300 лет они были открыты А. Эвансом во время его эпохальных многолетних (1900—1935 гг.) раскопок в Кноссе. Причины гибели Кносса остаются пока неизвестными. Возможно, что уничтожение дворца было одним из эпизодов какого-то междоусобного столкновения: одно из коренных племен Крита могло выступить против экономического диктата ахейской династии Кносса и было поддержано соседями. Примечательно, что в легендарной традиции греков о гибели Кносса сохранились яркие рассказы, приписывающие сокрушение кносской мощи деяниям Тесея, сына афинского царя.
Следует отметить, что кносский акрополь и в XIV в. играл большую роль в своей округе. В 1978—1982 гг. в Кноссе был открыт архитектурный комплекс, функционировавший между 1400 и 1330 гг. до н. э. и, видимо, предназначенный для хоровых представлений. Это сооружение стояло на открытой площадке в 20— 30 метрах к юго-западу от развалин дворца. Оно состояло из трех круглых массивных платформ (диаметром в 8,38 м, 3,22 м и 3 м) из тесаного камня.
В XIV — XIII вв. экономика Крита интенсивно развивалась. На северном побережье острова Маллия вновь стала важным центром. На юге Крита, на берегу Ливийского моря, древний порт Коммос, возрожденный после стихийных бедствий, опять стал пунктом отправления мореходов в Ливию, Египет и на Кипр. Контакты с Египтом, хорошо засвидетельствованные при Тутмосе III в XV в., продолжали расширяться в XIV в. Надпись из Египта времен Аменхетепа III (1406—1362 гг.) упоминает ряд критских городов, что предполагает поездки самих египтян на Крит. Очевидно именно уроженцы долины Нила принесли из Эллады некоторые художественные идеи соседей, что нашло прямое отражение в творчестве египетских художников, работавших в Эль-Амарне у фараона Эхнатона (около 1372— 1354 гг.). А в мало изученной западной части Крита в XIV— XIII вв. вновь крупным городом стал Ханиа-Кастелли. Падение кносской монархии существенно не отразилось на дальнейшем развитии хозяйство племен, населявших остров, о которых упоминал ахейский эпос, отмечая их смешанный язык (Одиссея, XIX, 175—179). Сближение разных частей критского населения отразилось и в культуре: происходило органичное слияние древних, «миноских», элементов с общеэллинской культурной традицией. Например, во многих городах Крита население стало писать слоговым письмом Б.
ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ И ВОЕННЫЕ КАМПАНИИ
Гибель кносской монархии и ее дворцовой культуры отчасти содействовала новому подъему роли племени — традиционной политической единицы. По-видимому, обособленность критских племен — эпос называет этеокритян, кидонян, пеласгов и ахеян — способствовала устойчивости в них традиций внутриплеменного управления. Можно предполагать рост локальных племенных объединений. Теперь полностью изменилось положение Крита в системе общегреческих отношений. Политическая децентрализация острова отодвинула критян в эллинском мире на второстепенное место. Следовательно, в конце XV в. эта южная окраина эллинских земель сама по себе не привлекала особого внимания. По-видимому, устойчивые контакты материковых ахеян с возвысившимся при XVIII династии (1580—1314 гг.) Египтом и с подчиненными ему Палестиной и Сирией носили мирный коммерческий характер. Ведь ахейские династы знали, что в этом направлении завоевания нереальны, что наибольшую выгоду они могут получить, привозя на юг высокоценимые изделия эллинских мастеров и дефицитные виды сырья балканских земель. Около 1400 г. гибель кносского царского дома позволила материковым мореходам полностью взять в свои руки торговлю с Кипром и ближайшими к нему царствами Сирии — Библом, Угаритом, Алалахом и др. Особенно знаменательна смена критян ахеянами в небольшом царстве Угарит в столице которого уже давно находилось обособленное критское подворье. Весьма интенсивным было проникновение ахеян в земли к югу от Кадеша, в XIV — ХIII вв, подчиненные Египту. Несомненно, южные и восточные порты Крита играли лишь транзитную роль в упомянутых связях. Видимо, в XV — XIV вв. ахеяне уделяли большое внимание развитию связей с северобалканскими племенами.
Богатейшие залежи медной руды и другие минералы их земель делали общение с огромными этническими массива ми севера настоятельно необходимым для ахеян. Языковые контакты с ними эллинам облегчала общая индоевропейская принадлежность. Социально-экономическое развитие этих племен юго-восточной Европы в эпоху средней и поздней бронзы вело к росту их родовой знати, которая была весьма заинтересована в привозе предметов роскоши из ахейских царств. Вещественные источники показывают, что связи устанавливались прежде всего морскими путями. В прибрежных землях Иллирии были найдены изделия ахейских гончаров и оружейников, которыми около 1400 г. пользовались зажиточные воины. Но особенно яркое свидетельство доставляет знаменитый Бессарабский клад. Датируемый 1400—1200 гг. этот комплекс из земель в устье Днестра содержит привезенные из Эллады изделия, ценность которых указывает на высокий ранг их обладателя. Но и рядовые члены палеофракийских племен потребляли изделия ахейских мастеров, особенно мелкие ювелирные поделки. Надлежит подчеркнуть, что обитатели Дунайского бассейна давно служили связующим звеном между населением Средней и Западной Европы и южно-балканскими землями. Еще в XVI в. критские украшения попадали в руки жителей Моравии, носителей Унетицкой культуры. Тогда же ахейские династы обильно украшали себя изделиями из прибалтийского янтаря. В XV — XIV вв. европейские контакты Эллады не ослабевали и ахейские изделия продолжали поступать в северо-западные края. Даже в Англии найдены изделия ахейских ювелиров (золотая чаша из Риллэтоуна) и оружейников (бронзовый кинжал из Пилинта), попавшие туда в 1500—1300 гг. В 1600 — 1100 гг. ахейская Греция поддерживала устойчивые контакты с Сицилией и Италией — о них свидетельствуют многочисленные археологические источники.
Но сколь бы обширны ни были меновые связи ахеян с ближними и дальними странами, выгодны эти контакты были пить высшим слоям населения Эллады. Происходивший в рассматриваемое время численный рост сельского населения при неизменном размере земельного фонда неизбежно усиливал давление избытка населения на производительные силы. Грабежи соседей, происходившие очень часто (Фукидид, 1, 5, 3), не могли решить вопрос. Выход в XIV — XIII вв. подсказало мореходство ахеян.
Естественно, что внимание ахеян привлекало прежде всего ближайшее побережье Малой Азии. Здесь находились мелкие царства, часть которых признавала верховную власть хеттов. Но могущественная Хеттская держава в XVI— XV вв. была занята и внутренней консолидацией, и борьбой с внешними врагами. Особенно трудным было положение хеттов при царе Тудхалии III (около 1400— 1385 гг.), когда мощная коалиция врагов хеттов временно овладела их столицей Хапусасой. Этими обстоятельствами энергично пользовались ахеяне — после 1400 г. на мало-азийском побережье появилось много ахейских поселений. Хронологическая близость упомянутых событий показывает, что ахеяне знали о положении в стране хеттов, за которыми внимательно следил и дружественный эллинам, но враждебный хеттам, Египет.