Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире
Шрифт:
Москоу, плотно сбитый уроженец Нью-Йорка, перешагнувший 50-летний рубеж, выглядит обманчиво добродушным. Все, кто его любит — а после 30-летней охоты на финансовых мошенников таких людей среди полицейских, прокуроров и правительственных чиновников наберется немало, — любят его вполне искренне. Если вы произнесете его имя в присутствии его коллег, ответом вам будет широкая улыбка и слова: «Джон — мой друг». Он гостеприимен, умен и по-настоящему остроумен. Мало кто лучше Джона Москоу знает все лазейки, которыми пользуются участники финансовых преступлений. Но люди, противостоявшие ему как заместителю руководителя отдела расследований окружного прокурора, — люди в другой части зала суда — вскоре убеждаются в том, что его добродушная внешность
Джон Москоу — звезда. Хотя ему и не нравится, когда его так называют.
Москоу заинтересовался BCCI, Абеди и всеми, кто участвовал в захвате First American со стороны BCCI, включая Клиффорда и Альтмана. Но когда он обратился за помощью к Банку Англии, ему начали вставлять палки в колеса.
В марте 1990 года руководители Банка Англии были проинформированы разведывательными службами о том, что Абу Нидал контролирует 42 счета в отделениях BCCI в Лондоне. Через 8 месяцев им были переданы два отчета — один от подразделения по борьбе с мошенничествами в лондонском Сити, второй от бухгалтера из одной ближневосточной страны, — в которых описывались впечатляющие мошеннические операции BCCI. Через два месяца после этого его руководители узнали, что BCCI накопил незарегистрированных депозитов примерно на 600 млн. долларов.
Отказавшись снять ответственность с Банка Англии, Моргентау и Москоу показали свои досье заместителю управляющего банком Эдди Джорджу. В совершенно недвусмысленных выражениях они пригрозили вызвать волну общественного протеста, если Банк Англии не сделает что-нибудь с BCCI. Вернувшись с этой встречи в Нью-Йорке, Эдди Джордж известил главу банка Робина Лей-Пембертона о том, что ньюйоркцы вступили на тропу войны. В марте 1991 года Лей-Пембертон приказал провести аудит BCCI. Когда в июле того же года он был завершен, Банку Англии ничего не оставалось, кроме как закрыть компанию Абеди.
Моргентау и Москоу выдвинули обвинения против Клиффорда, Альтмана, Абеди и второго человека в BCCI Свале Накви. Против Клиффорда и Альтмана было возбуждено уголовное дело, хотя впоследствии оно и было приостановлено. Накви был арестован в Абу-Даби и доставлен в Соединенные Штаты, где ему было предъявлено обвинение в участии в заговоре, мошенничестве с переводом денег и рэкете. Он признал себя виновным и был осужден на 11 лет. В Абу-Даби 12 служащих BCCI — включая Абеди и Накви — судили заочно и приговорили их к длительным срокам тюремного заключения. Но арестовать Абеди так и не удалось. Борьбу с пакистанцами за его экстрадицию американцы проиграли. К тому времени он уже был болен и прикован к постели. Умер Абеди в Карачи в августе 1995 года. Ему было 73 года.
Теперь уже не секрет, что в продолжении деятельности BCCI в офшорном мире были заинтересованы несколько сторон, среди них Банк Англии, которому было запрещено вмешиваться британскими службами безопасности, поскольку они использовали BCCI для наблюдения за несколькими людьми, включая Саддама Хусейна; ЦРУ, которое использовало BCCI для отмывания денег на аферу «Иран — контрас», а также для финансирования афганских повстанцев; Военное разведывательное управление США, которое держало в BCCI свою черную кассу; МИ-6, которая имела связи с представителем Абеди Камалем Адхамом — бывшим руководителем саудовской разведки, оказавшимся удобным посредником во взаимодействии с государствами Персидского залива. Кроме того, BCCI участвовал в финансировании передачи северокорейских ракет «Скад-Би» Сирии, помог в переговорах и финансировании продажи китайских ракет «Силкворм» Саудовской Аравии и выступил финансовым посредником, когда саудовцам потребовались для этих ракет израильские системы наведения.
Когда афера BCCI завершилась слезами невинных вкладчиков, доверивших Абеди свои сбережения, Лей-Пембертон заявил на заседании специального комитета палаты общин, что ему никогда не нравилось присутствие BCCI в Великобритании. И это было самым откровенным признанием допущенных ошибок, когда-либо сделанным представителем Банка Англии.
И по сей день руководители Банка Англии, по-прежнему невосприимчивые к критике, вопреки горам улик настаивают на том, что банк не сделал ничего плохого.
Лей-Пембертон, выступая перед комитетом, произнес замечательные слова: «Если бы мы закрывали банки каждый раз, когда находили в них случаи мошенничества, то сейчас у нас было бы гораздо меньше банков».
* * *
Нет никаких оснований полагать, что те, кто регулирует банковскую деятельность, навсегда усвоили уроки BCCI. Однако они, определенно, были усвоены некоторыми русскими, стремившимися делать то же самое, только лучше.
В былые дни, при Советах, если вы не входили в узкий круг избранных, вам, чтобы выжить, приходилось обманывать систему. Когда коммунистическая афера развалилась и неоперившаяся полукапиталистическая Россия попыталась выбраться из-под ее обломков, люди принесли с собой в этот новый мир цинизм, глубоко укоренившееся недоверие ко всему, связанному с властями, и прекрасно развитый инстинкт самосохранения.
Государство задумало провести приватизацию старого советского промышленного комплекса, но приватизация — это чисто западная концепция. В России же люди понимали лишь коррупцию. Их приучили к ней в жестком мире принудительной экономики. Выстаивание в многочасовых очередях практически за всем необходимым — вот что было ее питательной средой.
Теперь, в условиях внезапно обретенной свободы, наступившей в 1990-е годы, стало казаться, что вместе с правителями исчезли и правила, но сохранилось право красть. Продавалось все, а то, что не могло быть куплено, могло, вероятно, быть украдено. Компании, задавленные налогами и поборами, предъявляли документы, из которых следовало, что они что-то импортировали — не важно что, — и для того, чтобы оплатить эти товары, выводили деньги из страны. Как полосы в небе, указывающие путь реактивных самолетов, за деньгами, улетевшими из России в прошлые десятилетия, потянулись десятки тысяч следов. И то, что соответствующие товары так и не прибыли в страну, никого не удивило.
Одним из самых популярных пунктов назначения убегающего российского капитала стала Великобритания. Помимо современных банковских услуг, предоставляемых финансовыми учреждениями лондонского Сити, здесь имелось фешенебельное жилье, дорогие частные школы для русских детей, возможность купить на аукционах предметы искусства и антиквариата, элитные магазины; законы же, регулирующие деятельность по отмыванию денег, вплоть до недавнего времени были настолько либеральны, что на них можно было просто не обращать внимания. Деньги русских стягивались в Лондон, поскольку отсюда их легко можно было перевести в другие западные финансовые центры, особенно на Нормандские острова и Карибы. Несколько лет назад московская финансовая газета «Коммерсант» писала: «Десятки миллионов долларов покинули бывший Советский Союз, направляясь главным образом в Великобританию». Сегодня эта цифра составляет десятки миллиардов. И значительная их часть поступила от группы русских, которые придумали схему перевода денег через Британию на Нормандские острова, приведшую к скандалу с Bank of New York.
В центре этого скандала находились две молодые женщины.
Людмила Прицкер родилась в Ленинграде в 1958 году. В возрасте 19 лет она вышла замуж за американца по имени Брэд Эдвардс и переехала с ним в Соединенные Штаты, где изменила свое имя на Люси — на американский манер. Здесь она родила ребенка, развелась с мужем и вскоре устроилась работать кассиром в Bank of New York. В 1988 году Bank of New York купил Irving Trust, старое финансовое учреждение на Манхэттене, активно занимавшееся бизнесом в Восточной Европе, и вскоре Эдвардс уже работала в новом Восточноевропейском отделе Bank of New York.