Всемирный следопыт, 1927 № 10
Шрифт:
— А…ття! А…ття! Дурный! Псс…со! Песо!
Старик Прокоп лениво тянет сверкающий канат ветхого парома, а на пароме сгрудилась белым пятном группа косарей… За Бугом, по склону крутого обрыва ласточкиными гнездами прилепились белые хатки Кушпыровки, лениво попыхивающие в прозрачное небо желтыми дымками из труб. Оттуда вкусно пахнет горячей паляницей и поджаренной копченой грудинкой…
Лавро открыл глаза. Он лежал на мягкой сочной траве, и первое, что бросилось ему в глаза, был ползущий на четвереньках совершенно голый смуглый ребенок, казавшийся несообразно огромного росту. Равнодушно, точно в полусне, следя за движениями ребенка, Лавро повел глазами вправо — и сразу очнулся. Невдалеке, присев на корточки, аппетитом уплетали
Оба гиганта производили впечатление самых миролюбивых тварей… Вот один сделал два-три грузных переваливающихся шага, приблизился к другому вплотную и потянулся к нему мордой, не переставая жевать и тяжко вздыхая от трудов праведных другой, хрюкнув, отстранился корпусом и выставил вперед одну переднюю лапу: «Не подходи, мол, я страшно занят!»
Первый вильнул хвостом, недоуменно оглядываясь, почесал спину и вдруг, выкинув из огромной пасти длинный, липкий, оранжевого цвета язык, деловито стал облизывать сбою черную ладонь. Эта сцена была так забавна, что Бри-гида расхохотался, но тупая ноющая боль сдавила затылок, луг со зверями и огромным младенцем закачался перед глазами, а в ушах зашумели тысячи оглушительных колес… Через минуту, придя в себя, Лавро ощупал голову: она была плотно обвязана мокрой повязкой из грубой ткани. Он попытался встать, но, чувствуя страшную боль в голове и звон в ушах, с величайшим трудом мог лишь приподняться на локте и и медленно оглянулся.
Впереди, за широкой полосой цветущего сочного луга тянулась полоса леса, а за лесом туманным амфитеатром громоздились далекие скалы. Сзади, шагах в двадцати, в отвесной гранитной стене чернел вход в пещеру. Около пещеры, на длинной каменной скамье с высеченным странного рисунка орнаментом, сидел удивительный человек. Это был великан, даже в сидячем положении превышавший рост взрослого мужчины. Тело его, едва прикрытое темно-зеленой звериной шкурой, было коричнево-красного цвета. Жесткие седые волосы и борода окаймляли львиной гривой довольно привлекательное лицо с небольшими, живыми, близко к переносице сидящими глазами.
Старик строгал кусок дерева каким-то странным снарядом — не то ножом, не то напилком, сделанным, как показалось Лавро, из латуни. Заметив, что охотник шевелится, старик поднялся. Да, это был настоящий великан — двух с лишним метров высоты — с прекрасной, сухой, мускулистой фигурой, несколько сгорбленной от старости, но еще гибкой и могучей. Подойдя к Бригиде, он наклонился над ним и не по росту тихим и странно тонким голосом спросил что-то на непонятном языке, в словах которого, очевидно, преобладали согласные буквы.
Старик-великан подошел к Бригиде, наклонился над ним и не по росту тихим и странно тонким голосом спросил что-то на непонятном языке…
— No comprende[14])! — ответил Бригида на аргентинском наречии, затем, в свою очередь, задал старику несколько вопросов: где он, что с ним сделали, почему у него болит голова?.. Повторил вопросы на ломаном французском, английском и немецком языках, даже, подумав, заговорил по-украински, но убедился, что его не понимают.
Дружелюбное поведение великана ободрило Лавро. Он знаками объяснил, что ему хочется пить, что у него очень болит голова и лежать неудобно, а хочется сесть. Все это старик, очевидно, понял, так как, сходив в пещеру, принес большую глиняную чашку, украшенную теми же орнаментами, что и скамья перед пещерой. В чашке была ледяная вода и плавали неизвестные Лавро мягкие коренья приятного запаха, но горькие на вкус. Когда охотник напился, старик из той же чашки намочил обвязывавшую его голову ткань, затем осторожно и легко поднял его подмышки, отнес к пещере, посадил на скамью. Сам сел рядом и с видимым любопытством искоса стал разглядывать Лавро, в особенности — его платье. Даже потрогал большим коричневым пальцем алапаргаты[15]) и толстые ботинки конской кожи, в которые был обут охотник.
И Бригида рассматривал своего соседа. Внимание украинца привлек предмет странной формы — камень с продолбленным вверх ушком, висевший на шее старика на тростниковой бечевке. Когда Лавро протянул было руку к этому предмету, великан вдруг вскочил и, яростно замахнувшись огромным кулаком на испуганного охотника, быстро проговорил какую-то длинную фразу. Тотчас же успокоившись, он снова сел, но зажал в кулак висевший на шее камушек и, подняв вверх большой палец свободной руки с выражением торжественной важности, даже слегка зажмурившись, произнес одно слово:
— Аталдатл!
Ребенок, между тем, ползал за двумя пасшимися зверями и весело смеялся, когда неуклюжие Лари при его приближении переваливались, издавая скрипучее хрюканье, и уходили в глубь луга. Сбоку, из-за поворота скалистой гранитной стены несся непрерывный шлепающий треск, принятый Лавро в полусознании за звук бабьих вальков на родном Буге. Боль в затылке постепенно уменьшалась, Лавро почувствовал голод и объяснил это знаками. Старик снова вошел в пещеру, вынес большую круглую лепешку («Совсем вроде нашей мамалыги!» — подумал Лавро) и огромный ломоть жареного мяса. Все это было пресно и, как ни объяснял Лавро, что «треба посолыты», — старик ничего не поняв. Пришлось есть пресную тягучую лепешку и пресное, жирное, довольно грубое мясо с неприятным привкусом.
Поев и напившись воды, Бригида попробовал встать и сделать несколько шагов. Это, несмотря на головокружение и боль в затылке, удалось. Ему захотелось заглянуть в пещеру, повидимому, служившую жилищем старику. Но великан повелительным жестом остановил его, объяснив знаками, что туда ходить не разрешается.
Тогда Лавро пошел по направлению к лугу. Старик последовал за ним на некотором расстоянии. Кроме виденных двух зверей, на этом лугу вдали паслось еще много таких же созданий. За выступом гранитной стены открывался вид на большое озеро. Вдоль озера тянулась широкая каменная набережная, окаймленная отвесной стеной гранитных утесов. В утесах темнели кое-где входы в такие же пещеры, какую занимал старик.
В полукилометре от места, где стоял Бригида, скалы выступали наподобие высокой башни, украшенной странными изваяниями и орнаментами, между которыми сквозило множество больших и малых отверстий, похожих на окна или, вернее, балконы, — все отверстия выходили на плоские выступы, вроде каменных платформ. Против этого природного гранитного небоскреба на озере виднелось неуклюжее сооружение, сложенное из грубых глыб камня, и от сооружения неслись через водную гладь те шлепающие звуки, на которые Бригида уже раньше обращал внимание.