Всемирный следопыт, 1928 № 01
Шрифт:
Он шел к его рубке. На минуту Сальми потерял старика из вида. Он обернулся к морю. Поднялась новая гряда волн, загрохотала по палубе и погребла ее. С палубы стекала белая, пенистая масса воды. А где же Мелькерсен? Он только что шел к рубке, теперь уже все кончено — он уже под водой! У Сальми остановилось сердце. Он выглянул из окошка, своей рубки и увидел, что старик плыл в воде, которая лилась с палубы. Он разводил руками, ища, за что бы удержаться, но ничего не находил. Море подхватило его, отнесло в кипящее пространство и похоронило.
Сальми
Прежде чем старик пошел ко дну, Сальми еще раз видел, как он протянул из волн руку. Старик как будто грозил кулаком беспощадному небу…
Сальми не мог поверить, что Мелькерсен погиб. Его разум как бы затемнился.
Наконец он понял и долго смотрел туда, где исчез старик. Ему казалось, что он слышал сквозь рев бури голос, зовущий на помощь…
Новый напор воды, ударивший о палубу, оборвал ход бессвязных мыслей Сальми. Он судорожно налег обеими руками на колесо, так что кисти его рук побелели. Теперь он спасет русскую шхуну! Катер его совсем уже близко от нее. Сейвог стоял внизу и размахивал руками. Сальми понял, что Сейвог хочет сказать знаками, чтоб он подошел возможно ближе к шхуне, чтобы можно было бросить трос[4]). Он ясно видел привязанных к мачте людей: пожилого мужчину и молодую девушку. Человек махал руками катеру, делал знаки. Это, верно, означает, что он готов поймать трос. Сальми направил «Филистера» к русской шхуне вплотную, так что она, как риф в море, встала перед катером и загородила его от волн. Когда нос «Филистера» почти коснулся шхуны, Сейвог бросил трос. Он бросил так хорошо, что трос упал к подножью мачты, к которой привязал себя русский шкипер; это было сделано мастерски.
Русский шкипер схватил трос и закрепил его оледенелыми пальцами. Затем пополз на коленях через палубу и прикрепил трос к бугшприту[5]). Тут силы оставили его, и он грохнулся безжизненной массой. Но шхуна его следовала в кильватере за «Филистером». Трос, натянутый, как струна, от одного судна к другому, громко гудел и пел.
Сальми направился к берегу, таща на буксире разбитую шхуну. Люди стояли на палубах катеров и следили за происходившей драмой. Большинство из них продолжало думать, что поступок Сальми — безумие. Их трупы еще сегодня ночью прибьет к берегу. Только капитан большого парохода держался другого мнения. Он сказал:
— Этот Сальми — прирожденный моряк. Его спасение русской шхуны — тончайший маневр, какой я когда-либо видел. Худшее позади него… Теперь, когда он взял шхуну на буксир, он, конечно, вернется…
Сальми стоял в своей рубке, стиснув зубы. Море — одна сплошная меловая равнина. Огромные горы с белыми верхушками опрокидывались с грохотом на катер, рассыпались в брызги и опять выстраивались в великолепные белые громады…
Странные звуки неслись с этой белой равнины: тяжелые стоны, когда опрокидывались громады волн, свистящий шелест, когда вода бежала через палубу катера, и хриплое клокотание, когда из глубины морской пропасти поднимались волны. У моря много голосов. Но Сальми не слушал их, все его внимание было устремлено на то, чтобы провести катер со шхуной через кипящий водоворот. Теперь он подошел так близко к рыбацкому поселку, что видел мол и бешеную пляску прибоя. Он понимал, что невозможно провести русскую шхуну в узкие ворота мола. Но что делать? Назад в море нельзя. «В Негавн! — пришло ему в голову. — Там есть пристань, и там его катер и русская шхуна будут в безопасности». Он повернул около самого мола, прошел мимо и стал править на Негавн, где, как он знал, всегда стояли китоловные суда.
Как только катер миновал мол, море стало спокойно и потеряло свою белую окраску. Сальми шел, как во время прилива, когда не бывает белых пенистых гребней.
И вот катер вошел в Негавн. Сальми остановил мотор. Сейвог бросил якорь. Он видел, что русская шхуна делала то же самое.
«Откуда у него берется еще сила?»— подумал Сальми. Сам смертельно усталый, он прислонился к стене рубки.
К нему вошел Сейвог, лицо у него было совсем синее.
— Погиб наш Мелькер, чорт его дернул итти через палубу, — с трудом произнес Сейвог.
Сальми только кивнул в ответ головой.
IX. Печальный разговор.
В Негавне большое оживление. Сначала пришел ленсман[6]), он взошел на катер раньше, чем Сальми успел выйти из рубки. Молодой ленсман протянул Сальми руку и сказал:
— То, что вы сделали сегодня, шкипер Сальми — геройский поступок.
Сальми побледнел и прислонился к рулевой рубке.
— Это стоило человеческой жизни, — произнес он с усилием. — Мелькерсен остался там…
Теперь ленсман понял, почему Сальми так подавлен.
— Но ведь вы оба вернулись чудом! — воскликнул ленсман. — Никто не думал, что вы вернетесь. — Он положил руку на плечо Сальми. — Вы можете гордиться своим поступком. Не следует грустить о том, что один остался в море.
Слова ленсмана подействовали благотворно на Сальми. Он облегченно вздохнул. Когда он спустился в каюту, то увидал там русского шкипера, человека огромного роста, с сединой в волосах и с длинной бородой. Он взял руку Сальми, которая потонула в его медвежьей лапе, и, сказав несколько слов, которых шкипер не понял, вдруг обнял его и поцеловал в обе щеки.
«Странное обращение для мужчины!» — подумал Сальми.
Затем русский показал на койку, на которой лежала девушка с бледно-восковым лицом. Ее иссиня-черные волосы, спускавшиеся на плечи, подчеркивали красоту ее лица. Никогда в жизни Сальми не видал такой красоты! Неужели она умерла? У него сжалось сердце. Нет, грудь ее дышит. Он смотрел на нее и не мог досыта насмотреться на это лицо. Вдруг девушка открыла глаза, черные, как темная осенняя ночь. Девушка, видимо, поняла, что это он спас их шхуну. Она протянула ему руку и слабо улыбнулась. Сальми взял ее руку, холодную, как лед, и стал ее гладить, чтобы согреть. Девушка улыбнулась ему с полузакрытыми глазами. Затем отец сказал ей что-то, и она отдернула свою руку.
Сейвог сварил кофе и принес его в чашках. Русские пили горячий напиток, обжигая губы, дуя на него, чтобы остудить, а Сальми быстро проглотил горячий кофе и согрелся.
Пришел ленсман в каюту и привел переводчика. Русский шкипер заговорил, показывая на Сальми. Он благодарил его за спасение и предлагал в награду половину стоимости своей шхуны.
Сальми возразил, что это касается собственника катера, а не его. Переводчик объяснил это, и русский решил телеграфировать судовладельцу, требуя при этом, чтобы половина награды была дана шкиперу Сальми и его товарищам. Русский опять схватил руку Сальми и потряс ее. Затем девушка сказала несколько слов переводчику. Сальми узнал, что она благодарит и удивляется его отважному поступку. У девушки в глазах стояли крупные капли слез — видимо, она была очень взволнована.