Всеобщая история искусств в шести томах. Том 2. Книга 2 (с иллюстрациями)
Шрифт:
В развалинах хотанских храмов сохранились остатки статуй и лепных украшений из стука и обожженной глины, близкие по стилю кушано-эфталитским памятникам северной Индии. Они характеризуются смело переданным движением, Знанием анатомии, свободной трактовкой складок одежды, правильностью пропорций. Вместе с тем эти памятники во многом самобытны как по изображению характерных этнических типов лиц, так и в раскраске и трактовке отдельных деталей. Тела летящих небожителей, выполненные в высоком рельефе на стенах храмов, отличаются большей массивностью и обобщенностью, чем их севсро-индийские прототипы: лица воспроизводят местный народный тип. Образцом подобного скульптурного убранства являются редьефы из храма в Раваке (близ Хотана, 4 — 7 вв. н. э.) Эти рельефы, украшающие внутри и снаружи обходную галлерею храма, представляют собой целую вереницу изображений буддийских святых в ниспадающих пышными складками
Скульптура в большинстве случаев изготовлялась из необожженной глины с примесью растительного волокна. Статуя формовалась по частям в известковых матрицах. Основой се служил каркас из прутьев или пучков соломы. Готовая скульптура просушивалась, затем раскрашивалась и покрывалась позолотой. Реже статуи и декоративные украшения формовались из алебастра или резались из дерева.
Позднее пластическая моделировка скульптуры Синьцзяна постепенно все более уступала место живописной, что приводило как бы к слиянию скульптуры с росписью стен.
Непосредственной живостью, свободой от церковного канона отличаются погребальные фигурки, изображающие свиту и домочадцев покойного, находимые в погребениях китайских должностных лиц, служивших в Синьцзяне (илл. 291).
Наиболее ранние памятники стенной живописи, найденные в Миране -— одном из оазисов южной группы,— датируются 3 в. н. э. Памятники Мирана, перекликаясь с современными им росписями Аджапты, по своему зрелому мастерству заставляют предположить существование в Синьцзяне очень давних живописных традиций. Самобытность синьцзяпской живописи, своеобразие ее образов и-техники выполнения особенно ярко сказались в росписях пещерных храмов и монастырей северных оазисов — Кучара, Карашара, Турфаиа,— относящихся кб — 7 вв. н. э. Здесь наряду с несомненной преемственностью от буддийской иконографии Индии видно также сходство с памятниками согдийской живописи 6 — 8 вв., недавно открытыми на территории Узбекской и Таджикской ССР. Близость эстетических представлений синьцзянской и среднеазиатской живописи проявилась в трактовке человеческих образов и в характере стилизации изображенных предметов; воспроизведенные в тех и других росписях бытовые детали, одежда, вооружение зачастую совершенно тождественны. Техника живописи Синьцзяна вполне аналогична применявшейся на всей территории Средней и Центральной Азии. Стена под живописью покрывалась обмазкой из глины, смешанной с рубленой соломой или растительным волокном, а затем расписывалась красками, преимущественно минерального происхождения (охра, цветные земли, натуральный ультрамарин), растворенными на легком растительном клее.
В 7—8 вв. Синьцзян был тесно связан с Тапским государством. Воздействие китайского изобразительного искусства на Синьцзян в период Тан было решающим. Оно сохраняло значение и позднее, когда в середине 9 в. турки-уйгуры захватили Турфан, образовав здесь феодальное княжество. Местоположение на важнейшей торговой магистрали обеспечило уйгурскому государству в 9 —11 вв. роль посредника мелсду Китаем и странами Зачадной Азии. Из Китая была заимствована уйгурами и новая для них религия — буддизм. Вновь строятся великолепные буддийские храмы и монастыри. Росписи этих храмов выполнялись в танских традициях, но образы танского искусства обогатились наследием местной культуры Синьцзяна. В Турфане 10—11 вв. был выработан эстетический идеал, который оказал непосредственное влияние на художественную культуру многих восточных народов.
Изменились характер и масштаб росписей этого периода. Вместо обычных для более раннего времени небольших по размерам сцен на мотивы легенд из жизни Будды излюбленными становятся яркие по колориту, гармоничные и монументальные композиции с расположенной в центре фигурой Будды, окруженного божествами и монахами (илл. 292). Композицию обрамляет пышный цветочный орнамент.
Очень интересны получившие большое развитие в живописи уйгурского княжества портреты жертвователей, исполненные на стенах храмов обычно в нижней части росписей, по сторонам входа или около главной ниши (илл. 29З). В этих портретах художники не пытались передать индивидуальные черты человека, но создавали обобщенный тип, тщательно подчеркивая возрастные и социальные признаки изображенного, атрибуты его профессии или звания. Для сюжетов уйгурского искусства имела значение также манихейская религия, проникшая в Синьцзян из Передней Азии. Известны немногочисленные и крайне плохо сохранившиеся росписи, по-видимому, чисто светского содержания. Они украшали стены предполагаемого дворца Идикута (царя Турфанского государства) и изображали придворных слуг — кравчих — с золотыми сосудами, сокольничих и группу музыкантов. Эго мужчины с большими черными бородами, в богатых китайского покроя одеждах и черных шапках, украшенных длинными зубцами.
В средневековом Синьцзяне существовала также живопись на шелку, холсте, бумаге, в том числе и книжная миниатюра. Однако образцы ее дошли до нас в ничтожном количестве.
Как ни велико было значение китайского искусства для Синьцзяна, все же взаимосвязь культуры Синьцзяна с южными и юго-восточными соседями не прерывалась и в более позднее время. Об этом свидетельствуют статуи и росписи, выполненные в непальской и тибетской манере, по-видимому, выходцами из этих стран, каких немало было среди буддийских монахов Турфана, Карашара и других оазисов. Опустошения, причиненные монгольским завоеванием, нанесли тяжелый удар художественной культуре Синьцзяна. В дальнейшем развитие более дешевых и безопасных морских путей в Индию и на Дальний Восток лишило Синьцзян в период позднего средневековья былого экономического и культурного значения.
Искусство Монголии.
Монгольское феодальное государство сформировалось сравнительно с другими средневековыми странами Востока довольно поздно, в 12—начале 13 в. Это государство образовалось из различных племен, занимавших в 11 в. почти всю территорию современной Монголии и ассимилировавших населявшие ее ранее народности. Основное объединение страны произошло при Темучине, или Чингис-хане (1155—1227), который подчинил себе все скотоводческие племена и сломил сопротивление их вождей. При Чингис-хане получило и официальное утверждение название «монголы».
В 12—13 вв. Монголия занимала уже весьма обширное пространство — от Байкала и Амура на востоке до верховьев Иртыша и Енисея на западе, а также от Великой китайской стены на юге до границ южной Сибири на севере. Образование единого государства способствовало дальнейшему развитию феодальных отношений. Чингис-хан фактически закрепостил скотоводов, прикрепив их к кочевьям. Столицей при Чингис-хане стал Каракорум, где был сооружен ряд дворцов и храмов.
Основной религией монголов в 13 в. оставался шаманизм с верой в духов и культом предков, однако уже в это время начинают проникать христианство и буддизм, ставший впоследствии ведущим религиозным учением в Монголии. Высокоразвитые культуры Тибета и Китая, захваченного в 13 в. монголами, оказали значительное влияние на сложение и формирование архитектуры и искусства самой Монголии.
Наиболее изучена благодаря археологическим исследованиям последних лет архитектура Монголии. На территории страны сохранились остатки многочисленных сооружений дофеодального и феодального периодов. Многие скотоводческие племена средневековой Монголии вели кочевой образ жизни. Однако обнаруженные памятники архитектуры подтвердили, что Монголию нельзя рассматривать только как страну, населенную кочевниками. На рубеже 12—13 вв. в Монголии существовало несколько крупных городов, важнейшим из которых был столичный город Каракорум. Побывавший в нем в 1254 г. французский посол называет двенадцать храмов, две мечети и одну христианскую церковь.
Карта. Монголия.
Раскопками 1948 — 1949 гг., произведенными под руководством С. В. Киселева, удалось установить, что в 13 в. интенсивность строительства города была необычайной. Если в 11 в. на месте Каракорума существовало лишь незначительное поселение, то в 13 — 14 вв. (до момента разрушения города китайскими войсками в 1380 г.) он превратился в большой и благоустроенный город с дворцами и многочисленными зданиями, сложенными из сырцового кирпича и перекрытыми цветной глазурованной китайского типа черепицей. Город был обнесен массивными степами; в его юго-западной части обнаружены остатки обширного здания, по всей видимости дворца, с огромным залом. Найдены шестьдесят четыре каменные базы, на которые в свое время опирались деревянные колонны. К зданию с юга примыкала лестница из хорошо обработанных гранитных плит. Крыша была покрыта глазурованной зеленой и красной черепицей и украшена скульптурными изображениями драконов.