Всеобщая история кино. Том 4 (второй полутом). Голливуд. Конец немого кино 1919-1929
Шрифт:
Фильм Федора Оцепа «Земля в плену» (1927) [401] позволил его автору снять затем в Берлине «Живой труп» (1928) с Пудовкиным в главной роли. Но Оцеп так и не вернулся из-за границы, где окончательно погряз в коммерции.
В это же время появляются не всегда удачные ученические фильмы: «Каторга» (1928) Ю. Райзмана, «Чужой берег» (1930) М. Донского, «Бог войны» (1929) Е. Дзигана, «Подвиг во льдах» (1928) «братьев» Сергея и Георгия Васильевых. Впоследствии все эти режиссеры подарили зрителю интереснейшие работы.
401
Во Франции фильм известен под названием «Желтый билет» («Passeport jaune»). — Примеч. ред.
Удачей
У Дзиги Вертова было немного последователей, но использование архивных материалов привело к созданию нового киножанра благодаря творчеству Эсфири Шуб (1894–1959). На основе архивных документов, отобранных тщательно и с большим вкусом, она создавала монтажные фильмы, внося в каждый из них свое личное, режиссерское отношение. С 1922 года она работала монтажером в Госкино и занималась перемонтажом зарубежных фильмов для показа в СССР. Однажды ее ассистентом был «сам» Эйзенштейн — во время работы над русским вариантом «Доктора Мабузе» Фрица Ланга. Начиная с 1927 года она доказывала, что монтаж, соединяя чужие кадры, может сам по себе рассматриваться как метод художественного творчества. Джей Лейда приводит рассказ Эсфири Шуб: «Совкино» долго рассматривало мою заявку на создание монтажного фильма, посвященного десятой годовщине Февральской революции, и лишь в августе 1926 года я смогла начать работу над своим первым серьезным произведением — «Падение династии Романовых»…
Этот и два последующих фильма наполнили три года моей жизни радостью поиска, открытия, работы с архивными киноматериалами, когда не было еще ни синематек, ни архивов. В сырых подвалах «Госкино», в «Кино-Москве», в Музее революции хранились неизвестно какими путями попавшие туда коробки с отснятой пленкой и всевозможными отпечатанными копиями».
«Падение династии Романовых», названный ранее «Февраль», был полнометражным фильмом, рассказывающим о годах, предшествовавших Февральской революции 1917 года. Газета «Вечерняя Москва» так резюмировала сюжет фильма: «Царская Россия. — 1913 год: Европа в империалистической горячке. — 1914 год: ужасы трех лет войны; фронт и тыл. — Февраль 1917 года: «разбитые горшки» «буржуазно-демократической» революции.
«В монтаже я стремилась не абстрагировать хроникальный материал, утвердить принцип его документальности. Все было подчинено теме. Это дало мне возможность, несмотря на известную ограниченность заснятых исторических событий и фактов, связать материал смыслово так, что он воскрешал годы до революции н дни февраля» [402] .
«Великий путь» (1927), созданный к десятой годовщине Октября, показывает успехи, достигнутые страной за десять лет Советской власти. На этот раз Эсфирь Шуб могла соединить архивные материалы и, в частности, найденные ею самой кадры с Лениным, с собственными кадрами о современной действительности.
402
Шуб Э. Жизнь моя — кинематограф. М., «Искусство», 1972, с. 103.
Маяковский, выступая против исторических реконструкций, писал: «Самое большое пожелание для советского кино на десятый год Октябрьской революции — это отказаться от гадостей постановочных «Поэт и царь» и дать средства, зря затрачиваемые на такого рода картины, на снимание нашей трудовой революционной хроники. Это обеспечит делание таких прекрасных картин, как «Падение династии Романовых», «Великий путь» и т. д.» [403] .
Он считал, что актерам нельзя создавать образ
403
Цит. по кн.: Шуб Э. Жизнь моя — кинематограф, с. 115.
На этих же позициях стояли писатели, теоретики и поэты, объединившиеся вокруг Маяковского в журнал «Новый Леф». Только Эйзенштейн иногда пользовался их благосклонностью. Они восхищались Эсфирью Шуб и Дзигой Вертовым и требовали, как и он, расширять производство «неигровых» фильмов. Один из этих теоретиков, Виктор Шкловский, так оценивал в 1940 году вклад Эсфири Шуб в развитие киноискусства:
«Когда архитектор создает архитектурное произведение, он пользуется до него созданными карнизами, капителями, рустовкой.
Человеческая работа вообще пользуется трудом всего человечества. Художественный труд обладает общностью.
Труд Эсфири Шуб обладает большим количеством признаков самостоятельного труда художника, чем труд архитектора.
Исторические детали, из которых собирается ее лента, каждый раз более разнообразны, каждый раз однократны, в противоположность архитектурной работе.
Такие ленты, как «Падение династии Романовых»… ближе всего подходят к работе художника-историка.
Из огромного количества материала… отбираются эпизоды, и один эпизод осмысливается другим» [404] .
404
Шкловский В. За сорок лет. М., «Искусство», 1965, с. 209–210.
Эсфирь Шуб была историком и художником. Соединив кадры, зачастую случайно отснятые сотней операторов до 1917 года, она создала фильм «Россия Николая II и Лев Толстой» (1928) — правдивую картину жизни царей. Как известно, с 1900 года при дворе Николая II работала целая группа кинооператоров. Царь любил «сниматься» в кино даже голым во время купания.
Толстой увлекался кинематографом, и о его жизни в Ясной Поляне рассказывают документальные ленты Дранкова, после смерти писателя в 1910 году смонтированные в удачный фильм «Жизнь графа Толстого». Его дочь Сухотина поставила фильм «Русская свадьба», сценарий и режиссуру которого впоследствии приписывали Толстому. И можно сказать, что Шуб следовала совету, данному великим писателем в 1908 году, — показать в фильмах русскую действительность, а не выискивать искусственные темы.
Последний немой фильм Эсфири Шуб, «Сегодня» (1930), противопоставлял, следуя вертовским принципам, реализованным в картине «Шагай, Совет!» и других лентах, эпизоды, рассказывающие о построении социализма, сценам, показывающим упадок империализма. Последние Шуб нашла в Берлине, просматривая западную кинохронику; там же она сама сняла некоторые кадры. В фильме показано строительство Днепрогэса и Турксиба, демонстрации коммунистов в знак протеста против казни Сакко и Ванцетти и т. д.
Кроме фильмов Дзиги Вертова и Эсфири Шуб советскими документалистами с 1925 года было создано немало значительных произведений. «Шанхайский документ» (1928) Якова Блиоха и В. Степанова показал удивительную картину общественной жизни большого китайского города: небоскребы, кули, театры, иностранные концессии, дети, работающие на текстильных фабриках, и ткацкие станки, специально сконструированные для этих десятилетних рабочих. «Турксиб» (1929) В. Турина рассказывал о строительстве железной дороги, связавшей Туркмению и Сибирь. Н. Лебедев писал об этом фильме: «Незабываемые эпизоды: верблюд, недоверчиво обнюхивающий стальную змею-рельс; юмористическое состязание всадников-казахов на лошадях и верблюдах, пытающихся обогнать неведомое пыхтящее животное — первый пробный поезд; кипучий энтузиазм путеукладчиков, заканчивающих постройку последних звеньев дороги» [405] .
405
Лебедев Н. Очерк истории кино СССР. Немое кино. М., «Искусство», 1965, с. 273.