ВШ 3
Шрифт:
— Побывать здесь и не отведать «Золотой петушок» — преступление. Эту горькую настойку на 38 травах выпускают только на Нижнеломовском ликёро-водочном заводе, который до революции был поставщиком Двора Его Императорского Величества, и только для этого трактира, ограниченной партией. Может быть, вы из убеждённых трезвенников, ни капли в рот не берёте?
— Нет-нет, — мотнул головой тот, — я хоть и не пьяница, но в спиртных напитках разбираюсь, и мне будет очень интересно распробовать вашу фирменную водку. Вернее, горькую настойку.
В этот момент
— Пей, сука, не задерживай!
На несколько секунд в горнице воцарилась гробовая тишина, только из основного зала доносился голос Петра Лещенко, певшего о чёрных глазах, которые его пленили и погубили.
— Не понял! А что это такое милочка, сейчас было? — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался Мясников у замершей по стойке «смирно» официантки.
Та, сглотнув застрявший в горле ком, кое-как из себя выдавила:
— Георг Васильевич, это у нас тут в прошлом месяце глава Городищенского района заезжал, с друзьями чей-то день рождения отмечали, вот кто-то из гостей от большого ума и научил Гришу этим словам.
— Городищенский район, говоришь? — с плохо скрытой угрозой в голосе повторил Мясников. — Он и так у нас по урожайности в хвосте плетётся… Разберёмся. А попугая, пожалуй, лучше убрать от греха подальше.
Он покосился на Стоуна, который с трудом сдерживал ухмылку, глядя, как перепуганная официантка чуть ли не бегом уносит клетку с пернатым провокатором.
— Ишь ты, развели тут… Да что с глупой птицы взять, попугай же, попка, — с деланной улыбкой объяснял американцу Мясников. — Ну что, первый тост за советско-американскую дружбу?
— Согласен, — кивнул Стоун.
Мясников сразу в себя опрокинул содержимое рюмки, а янки предпочёл употреблять водку маленькими глотками. Георг Васильевич, глядя на это, сказал, что так пить нельзя, после чего с энтузиазмом принялся учиться янки мастерству пития. Мне же, как несовершеннолетнему, пришлось довольствоваться квасом. Кстати, довольно неплохим. По ходу дела мы дегустировали все четыре вида из разных кувшинов, и каждый получил наше одобрение. Хотя лично мне больше остальных понравился квас с хреном, настолько ядрёный, что на глазах выступили слёзы.
Блюда подавали в таганчиках, под каждым тлела маленькая жаровня с тлеющими древесными углями. Всё оказалось изумительно вкусно, со мной были согласны и остальные присутствующие, чьи опустевшие горшочки были вылизаны чуть ли не до блеска.
— Что, мистер Стоун, не сравнить с вашими пиццами и гамбургерами, а? — подмигнул тому повеселевший после нескольких рюмок и хорошей закуски Мясников.
— О да, это нечто! — закатил глаза янки. — К сожалению, американские домохозяйки не утруждают себя кухонными заботами, люди привыкли питаться в ресторанах и фаст-фудах.
— Однако идея с пиццерией многим пришлась бы по вкусу, — не удержался я. — Представляете, если бы в Пензе появилась первая в СССР пиццерия? Да к нам туристы ехали бы только что бы отведать пензенской пиццы! А какой доход в городскую казну!
— Идея, конечно,
В финале ужина Стоуну была вручена бутылка эксклюзивного напитка, и тот, уже распробовавший, что это такое, принял её с благодарностью. Провожать нас вышла давешний директор заведения, американец, пользуясь случаем, вручил ей свою «Минолту» и попросил сфотографировать нашу маленькую компанию на фоне трактира.
Ехать нам всем предстояло обратно в центр. По пути Георг Васильевич предложил журналисту устроить экскурсию в «Тарханы», но Генри открестился от этого мероприятия, заявив, что он приехал делать большой репортаж, и в его распоряжении всего три дня.
— Так вы что, действительно будет ходить за ним по пятам? — спросил Мясников.
— Практически так и есть. И, госпожа Варченко, вы не будете против, если я сейчас на несколько минут зайду к вам в гости и сделаю десяток-другой снимков о том, в каких условиях живёт ваш сын?
Мясников в это мгновение реально напрягся, но не чувствовавшая подвоха мама, к тому расслабившаяся после «Золотого петушка», с улыбкой махнула рукой:
— Да пожалуйста, что нам, жалко что ли.
Я же мысленно стал прикидывать, чем может быть чреват визит американца в наши пенаты. Вроде бы ничего криминально не вспоминалось за исключением присутствовавшего дома отца, который к этому времени вполне мог от скуки лупануть стакан кедровой настойки. Надеюсь, даже в подпитии он сохранит адекватность, иначе можем так опозориться — что мама не горюй.
На наше счастье, батя был абсолютно трезв, а появление американца воспринял чуть ли не как визит старого друга. После чего и предложил пропустить по рюмашке за знакомство. Однако мистер Стоун объяснил, что недавно уже выпил русской водки, а он свою норму знает. После чего занялся делом, изучая нашу квартиру и в частности мою комнату. Что-то записывал в блокнот, периодически щёлкая затвором «Минолты» и освещая квартиру фотовспышкой. Заставил меня позировать за пишущей машинкой, сфотографировал меня с медалью чемпиона Европы на шее, вместе с родителями на кухне как бы за чаепитием… В общем, парой десятков снимков дело не ограничилось, надеюсь, на плёнку не попало ничего порочащего светлое имя вундеркинда Максима Варченко.
Назавтра Стоун обещал заявиться в училище, сделать и там несколько снимков о том, как проходят мои учебные будни. А вечером посетить тренировку в клубе «Ринг», я должен буду его проводить туда, так как американец не знал дороги. Как и в училище утром, мы договорились встретиться на площади Ленина в половине восьмого утра.
Храбскову я тут же на домашний и позвонил, спровадив Стоуна, мол, ждите завтра иностранных гостей. Надеюсь, сам догадается, нужно ли будет прибраться или ещё какой-то марафет навести, чтобы к приходу зарубежного корреспондента в клубе всё блестело, особливо в туалете — а вдруг ему приспичит?