Вскормленные льдами
Шрифт:
Пока тянулись «по ниточке», вслед-вслед, «Суворов» за кормой практически перекрывал обзор, являя свой широкий «лоб». Потом пошли извилисто и стали открываться боковые проекции.
– А тебе как… этот монструозик? – спросил кэп теперь у морпеха – помощник так и не ответил. Молчал. Видно, слов ещё не подобрал.
– Что-то в нём есть… – почему-то тоже закосноязычил лейтенант. – Военная техника всегда имеет свою особенную привлекательность. Она… красивая!
– Понятие «красивая техника» субъективно, – наконец родил задумчивый Шпаковский. – Это то же самое, что твоя физиономия,
– Интересно, – с наивностью в голосе спросил Волков, – а нас… «Ямал», в смысле, как он им видится?
– Мы однозначно судно покрупнее, но из-за окраски, по отсутствию вооружения… думаю, что как игрушка, – предположил кэп. – Гладкая (ни тебе грубых заклёпок), яркая, броская. Пусть и большая.
– Ага, «игрушка»,– усмехнулся начбезопасности, – если бы не надстройка наша – что та домина с окошками.
А уже перевалив траверз острова Белый и оставив его за правой раковиной концевого «Осляби», обнаружили, что ледяной массив совсем уже дробился и фрагментировался отдельными полями.
А ещё дальше, где пресные воды Енисейского залива разбавили солёное Карское море, образовалось обширное пространство (даже полыньёй не назовёшь), чистое ото льда, цвета свинца и индиго с белыми вкраплениями айсбергов.
На случай встречи с этими бродягами в тёмное время суток на ледоколе имелась парочка РЛС и автоматизированный индикатор предупреждения столкновения.
А взмывший вперёд беспилотник…
Стоит заметить, что всякий раз запуская летающую машинку, с ледокола оповещали по радио, предупреждая. И командиры (старшие вахты) императорского флота загоняли всех лишних внутрь кораблей, дабы не видели того, чего им не положено видеть.
В общем-то, сомнительная попытка обеспечить секретность, учитывая уже упомянутые тараканьи повадки матросиков эскадры. Но да ладно…
Возвращался беспилотник, уже опускаясь на парашюте.
Как правило, его подбирали, снаряжая за ним снегоход с двумя седоками.
Ребят отправляли хорошо вооружёнными, после того как однажды пришлось отгонять от хрупкой крылатой техники медведя – любопытный «миша» долго обнюхивал интересную штуковину, прежде чем потрогать лапой, повредив при этом крыло. И улепётывал недотёпа, получив в соседний сугроб фыркающий фонтан огня и дыма из ракетницы.
Ну, так вот, взмывший вперёд беспилотник показал вообще прекрасную картину, насколько хватило дальности его полёта и «глазастости» его поискового комплекса «Взор».
Опыт старого полярника говорил Чертову (и с ним соглашались старожилы из экипажа), что до самого пролива Вилькицкого, соединяющего Карское море с морем Лаптевых, скорей всего сплошного льда не будет. Совсем без сложностей, естественно, не обойдётся, но обстановка радовала и обнадёживала пройти этот участок довольно быстро.
Зиновий Петрович, в свою очередь, узрев чистое море до самого горизонта, воспрял из состояния «придушенного льдами покладистого душки», опять почувствовав себя уверенным и независимым начальником и даже пожелав устроить «развлечения» в виде маневрирования броненосцев.
Однако кто-то (как бы не Коломейцев) всё же вразумил сурового флотоводца, напомнив поглядеть на карту, где было видно, что это едва ли половина пути. И не самая сложная его часть. И тренировки на данном этапе нужны другие.
Так что караван по-прежнему подчинялся командам с мостика ледокола.
Курсовая линия так и продолжала немного петлять. Шли, опустившись чуть к югу, к приматериковым водам, рассчитывая избежать частых встреч с айсбергами и крупными дрейфующими льдинами. Их, отрывая от папочки-массива, гнал ветер и течения. Вела за собой приливными волнами лупоглазая луна, прикасаясь своей физикой к соседке-планете.
Днём их величавая хрустальная красота находила своих многочисленных поклонников, а вот ночью эти плавучие глыбы могли доставить неприятности. И на мостике ледокола звучала команда взять ещё на два румба к «зюйду», огибая этих лишенцев, проходя совсем рядом, всего в пятидесяти километрах от размытых в дымке берегов Таймыра и острова Диксон.
Близость материка ощущалась, проявлялась наглядно. Уже на рассвете, двигаясь в створ между скалами Свердрупа и Каменными островами, наблюдали местных – коренных… звероловов-рыболовов на лодках – колданках, выдолбленных из цельного куска дерева… среди мелькающей белыми спинами стаи белух.
Самоеды так и стояли (бинокль хорошо приблизил детали), опустив гарпуны, обронив сети, открыв рты, глядя на такое количество невиданных кораблей, которых в другой жизни вряд ли бы увидели.
Эскадре до очередной ключевой точки – пролива Вилькицкого – предстояло пройти ещё пятьсот миль.
Ночью Чертова выдернули с койки.
– Товарищ капитан!
(Бойцы Волкова так его и называли.)
– Товарищ капитан!
К голосу служивого и стуку в дверь примешивался звук вызова по общесудовой связи.
– Ща! Уже встаю.
Оказывается, сработала «сигналка» у армейского контейнера. По-тихому к месту стянули охрану, но «по-тихому» не получилось – злоумышленник умело притаился, пришлось подымать морпехов, устраивая оцепление и облаву. Но один чёрт, безуспешно.
И начался аврал… с беготнёй-топотнёй по трапам. Однако этот проныра ускользнул.
Капитан (злой) появился минут через тридцать после срабатывания импровизированной сигнализации, к самой раздаче звездюлей, которые и отсыпал щедро, шипя на старлея:
– Как так «ушёл»? Завтра же с утра гонять своих по трапам и ярусам как сидоровых коз. А потом ночью! Чтоб во всех закоулках судна, как в пуговицах собственной ширинки, ориентировались!
Ходил, дымя сигаретой, даже не пытаясь осмотреть место происшествия. Затем, покрутив головой, оглядывая палубу в притушенном свете огней, спросил: