Вскрытые вены Латинской Америки

Галеано Эдуардо

Между тем начавшаяся было за два десятилетия до этого индустриализация страны также начала давать сбои: снова мы видим, что, как не раз показывала практика Латинской Америки, при подобных условиях нет и не может быть перспективы на серьезную индустриализацию, так как внутренний рынок, ограниченный бедностью /243/ большинства слоев населения, не способен питать далее весьма скромных пределов развитие обрабатывающей промышленности. С другой стороны, обещанная партией Демократическое действие (основанная в 1941 г. крупная буржуазно-реформистская пар¬тия Венесуэлы. Неоднократно находилась у власти. Объединяет представителей национальной буржуазии, средних городских и сельских слоев, часть рабочего класса и крестьянства. — Прим. ред.) аграрная реформа была осуществлена лишь наполовину и не выполнила обещания, которые давали ее создатели, когда реформа разрабатывалась. Венесуэла вынуждена покупать за границей, и главным образом в Соединенных Штатах, большую часть того, что она ест. Национальным блюдом в этой стране, например, является фасоль, однако привозят ее в огромных количествах из США в больших мешках, на которых горделиво

красуется английское слово «beans».

Сальвадор Гармендиа, писатель, воссоздавший в своих произведениях эту своеобразную «культуру нефти», привнесенную на наш континент конкистадорами XX в., писал мне в письме где-то в середине 1969 г.: Приводилось тебе когда-нибудь видеть коромысло, которым качают сырую нефть? У него форма большой черной птицы, остроконечная голова ее денно и нощно тяжело подымается и опускается, не останавливаясь ни на секунду: это — единственный стервятник на земле, который не довольствуется только падалью. Что происходит после того, как мы услышим характерный чавкающий звук, возвещающий о том, что в трубу перестала поступать нефть? Кошмарная увертюра таких звуков уже зазвучала на берегах озера Маракайбо, где в свое время буквально за одну ночь вырастали фантастические поселки со своими кинематографами, супермаркетами, дансингами, человеческие муравейники, с вертепами, кишащими проститутками. Здесь деньги прямо на глазах теряли цену. Совсем недавно я снова проехался по этим поселкам: ощущение у меня было такое, будто сердце сдавила чья-то ледяная рука. Атмосфера забвения, смерти и ненужности здесь теперь перебивает запах нефти. Поселки наполовину опустели; дома, разъедаемые непогодой, разрушаются, превращаясь в развалины; улицы покрыты илом; магазины стоят с провалившимися крышами. Старый рабочий, бывший когда-то водолазом компании, теперь каждый день погружается под воду с газовой горелкой — он разрезает на дне старые трубы, продавая их как металлолом. Люди здесь начинают поговаривать о прошлом так, словно это было золотое время. Они живут мистическими воспоминаниями, словно лунатики, бредящие былым богатством, проигранным одним махом во время беспробудного угара, длившегося совсем недолго. /244/

Примечания

1. Е. Lieuwen. The United States and the Challenge to Security in Latin America. Ohio, 1966.

2. P. Courtney. Доклад, представленный на II Международный конгресс по накоплению и вкладу капиталов. Брюссель, 1959.

3. H. Мagdoff. La era del imperialismo. — “Monthly Review”, Santiago de Chile, febr. 1969.

4. Между тем правительство Мексики сумело вовремя установить, что запасы серы в стране, являющиеся одними из самых крупных в мире, находятся на грани истощения. Разрабатывавшие их «Тексас галф салфер компани» и «Пан-Америкэн салфер» пытались ввести правительство в заблуждение, уверяя, будто в месторождениях, отданных им в концессию, имеется в шесть раз больше запасов, чем на самом деле. В 1905 г. правительство Мексики ограничило продажу этого сырья за границу.

5. S. Almaraz Раz. R?quiem para una rep?blica. La Paz, 1969.

6. C. Julien. Op. cit.

7. Артур Дэвис, бывший на протяжении долгого времени президентом «Алюминиум компани», скончался в 1962 г., оставив наследство в 300 млн. долл., которые велел потратить на благотворительные цели, однако только в пределах США. Гайане не удалось добиться, чтобы ей была возвращена хотя бы часть богатств, которые из нее были вывезены. Pit. Reno. Aluminium Profits and Caribbean People. — “Monthly Review”. Nueva York, oct. 1963; его же: El drama de la Guayana Brit?nica. Un pueblo desde la esclavitud a la lucha por el socialismo. — “Monthly Review”, Buenos Aires, en.-feb. 1965.

8. Н. Мagdоff. Op. cit.

9. H. Alvos. Aerofotogrametria. — “Correio da Manh?”. R?o de Janeiro, 8 jun. 1967.

10. Доклад парламентской исследовательской комиссии о продаже бразильских земель иностранным лицам и организациям, Бразилия, 3 июня 1968 г.

11. “Correio da Manh?”. R?o de Janeiro, 30 jun. 1968.

12. P. R. Shilling. Brasil para extranjeros. Montevideo, 1966.

13. Е. Samhaber. Sudam?rica, biograf?a do un continente. Buenos-Aires, 1946. Птицы, дающие гуано, писал Роберт Чесен Мэрфимного лет спустя после гуанового бума, являются одними из самых ценных в мире, поскольку, но его словам «их испражнения в долларах оцениваются выше любого другого». Во всяком случае, в денежном исчислении они стоят дороже соловья Шекспира, певшего на балконе Джульетты, голубя, летавшего над Ноевым ковчегом и, безусловно, дороже печальных ласточек Беккера.

14. О. Вermudez. Historia del salitre desde sus or?genes hasta la Guerra del Pac?fico. Santiago de Chile, 1963.

15. J. C. Mari?tegui. Siete ensayos de interpretaci?n de la realidad peruana. Montevideo, 1970.

16. Перу потеряла селитряную провинцию Таракана и некоторые из крупнейших гуановых островов, хотя сохранила ряд важных залежей гуано на северном побережье. Гуано продолжало оставаться главным удобрением перуанского сельского хозяйства до тех пор, пока с 1960 г. возникший спрос на рыбную муку не привел к гибели пеликанов и чаек. Рыбные компании, главным образом из США, быстро покончили с гигантскими косяками анчоусов, державшимися близко к берегам, — рыбу перемалывали на муку, чтобы кормить свиней и гусей в Соединенных Штатах и Европе. Птицы, от которых получали гуано, уходили за добычей вслед за рыбаками, улетая все дальше и дальше в море. Обессилев, они падали в воду на обратном пути. Другие оставались на месте, и потому в 1962 и 1963 гг. на главных улицах Лимы можно было увидеть стаи пеликанов, рывшихся в пищевых отбросах: когда они слабели и не могли подняться в воздух, то гибли прямо на улицах перуанской столицы.

17. Н. Ramirez Necoсhea. Historia del imperialismo en Chile Santiago de Chile, 1960.

18. Н. Ram?rez Necochea. Balmaceda у la contrarrevoluci?n de 1891. Santiago de Chile, 1969.

19. Большинство конгресса находилось в оппозиции к президенту, причем законодатели Чили проявляли явную слабость к фунтам стерлингов. По словам тех же англичан, взятки среди представителей чилийской власти «стали делом привычным в стране». Именно так высказался в 1897 г. компаньон Норта Роберт Харви, когда группа держателей мелких акций «Нитрат рейлвейс компани» возбудила судебное дело против него и других руководителей фирмы. Объясняя исчезновение 100 тыс. ф. ст., которые, как сказал Харви, были потрачены на взятки, он отметил: «Как вы знаете, служащие чилийского государства очень коррумпированы... Я не хочу сказать, что все судьи там продажны, однако многие члены сената, поскольку доходы их невелики, получили толику от этих денег, используя выгодным нам образом свое влияние, которое им дают поданные за них голоса» (Н. Ram?rez Necochea. Ор. cit.).

20. J. Cademartori. La econom?a chilena. Santiago de Chile, 1968.

21. R. I. Grant-Suttiе. Suced?neos del cobre. Finanzas y Desarrollo, revista del FMI y BIRF. Washington, junio 1969.

22. М. Verа у Е. Сatаl?n. La encrucijada del cobre Santiago de Chile, 1965.

23. Именно в таких выражениях писала газета «Нью-Йорк таймс» от 13 августа 1969 г. о Патиньо. Захлебывясь от восторга, она расписывала праздное времяпрепровождение герцога и герцогини Виндзор в замке XVI в., который «оловянный король» купил близ Лондона. «Мы стараемся, чтобы у наших слуг всегда была еда и постель», — объясняла сеньора Патиньо корреспондентке Шарлотте Кэртис, описывая далее, как они проводят день. Чета Патиньо часто проводит время в горах Швейцарии — фотографы и журналисты следуют за ними, как и за аристократами и модными артистами, отдыхающими в Сент-Морисе. Вот на фото 50-летняя миллионерша, только что потерявшая мужа, вице-президента компании «Форд», улыбающаяся перед камерой: она сообщает о предстоящем новом замужестве, держа под руку жениха. Тот смотрит испуганными глазами. Тут же —другая пара из высшего света. Мужчина — небольшого роста, с явно индейскими чертами лица: густые брови, жесткий взгляд, приплюснутый нос, выступающие скулы. Антенор Патиньо по-прежнему внешне похож на боливийца. В одном из журналов он появляется, одетый под восточного принца, в тюрбане и прочем. Вокруг него — настоящие принцы, собравшиеся во дворце барона Алексиса де Редэ: принц Энрик, Мария Савойская и ее двоюродный брат принц Мишель Бурбонский и Пармский, принц Лобкович и другие «труженики».

24. Когда в июле 1966 г. генерал Альфредо Овандо заявил, что его правительство добилось соглашения с западногерманской компанией «Клёкнер» о строительстве государственной печи, он подчеркнул, что отныне «этим злосчастным рудникам, которые до сих пор годились только для того, чтобы вызывать каверны в легких наших братьев—горняков», предназначена новая судьба. Эти люди, которые добывают оловянную руду, как писал Серхио Альмарас (El poder у la ca?da. El esta?o en la historia de Bolivia. La Paz—Cachabamba, 1967), «никакими правами на олово не обладают. И прежде не обладали, даже после 1952 г. Ибо в конечном итоге олово чего-то стоит, только если оно представлено в форме слитка, а руда сама по себе имеет незначительную ценность. Этот минерал, имеющий первоначальный вид тяжелого песка землистого оттенка, и годится лишь для того, чтобы сваливать его в отверстие оловоплавильной печи». Альмарас рассказывает об истории боливийского промышленника Мариано Перо, который на протяжении более 30 лет в одиночку боролся за то, чтобы боливийское олово очищалось не в Ливерпуле, а в Оруро. В 1916 г., несколько дней спустя после свержения националистически настроенного президента Гуальберто Вильярроэля, Перо пошел во дворец «Кемадо» забрать образцы слитков олова, впервые полученные боливийцами в принадлежавшей ему печи в Оруро. После переворота не было уже никакого смысла в том, чтобы эти образцы, ставшие своего рода национальными символами, продолжали лежать на письменном столе убитого президента, которого затем повесили на одном из уличных фонарей на площади Мурильо у дворца. К власти снова вернулись представители старой олигархии, которая свергла главу государства. Мариано Перо забрал слитки и ушел с ними. Они были покрыты запекшейся кровью.

25. «Когда я сажусь на постели, меня мотает, словно я пьяный, посчитаю — раз, два, три — только после этого начинаю людей различать. Один я даже поесть не могу. Прямо как дитя какое, ну, совсем ребенок». Сатурнино Кондори, старый каменщик из горняцкого поселка «Сигло XX», прикован более 3 лет к постели в госпитале, что в городе Катави. Он — одна из жертв бойни, устроенной в Иоаннову ночь в 1967 г. Он тогда и на празднике не побывал, поскольку работал в субботу 24-го числа; ему предложили тройную оплату, и он решил, в отличие от других, не предаваться пьяному веселью. После работы улегся спать рано и приснилось ему, что какой-то сеньор бросает в него иглы, которые впиваются в тело. «Вот такие вот огромные иголки». Несколько раз он пытался сбросить с себя сон, так как ливень пуль обрушился на поселок начиная с пяти утра. «Чувствую, совсем обмяк от страха, ослабел совсем, двинуться не могу с места, просто совсем силы от страха потерял, да, страх на меня напал ужасный. Жена мне говорит: давай беги. Нo я ведь ничего такого не сделал. Никуда и не выходил, все дома сидел. А она говорит: беги, беги, пока не поздно. Еще темно было, когда начали стрелять, с чего бы это, думаю, а кругом тра-та-та, тра-та-та. А я то просыпаюсь, то снова засыпаю — очень устал, бежать мне и в голову не приходило, хотя жена все твердила: да беги же ты, беги, скройся, пока есть время. А что мне сделают, говорю я ей, я же всего-навсего каменщик, сам по себе работаю, что мне могут сделать». Окончательно проснулся он около восьми утра. Поднялся с постели. И тогда пуля, проникнув через крышу и продырявив сомбреро его жены, вошла в него, перебив позвоночник.