Вслух! Книга для семейного чтения. Сказки, стихи, рассказы
Шрифт:
– Чего зря гадать, идемте к Газнюку, старому сварщику, он знает, что там спрятано!
Перевернувшись на пузо, осторожно нащупывая босыми ногами малейшие трещинки в скале, Аленка первой начала спускаться с каменного выступа.
Петр Мефодьевич сидел на завалинке, задумавшись, опершись худыми жилистыми руками на колени, на вопрос Васьки не сразу отреагировал. Конечно, в маленьком поселке все знали, что лет пятьдесят тому назад именно он после установки железной двери на вход в пещеру наглухо заварил ее. Языками потрепали немного вокруг события, мол, уж замуровали бы вовсе, а то –
А Газнюку – что, велели заварить, он исполнил. Тогда еще можно было подобраться к этому зияющему провалу в пещеру, почти отвесно падающую в непроглядную черноту, вниз. Потом она выравнивалась горизонтально, разветвлялась на три рукава… Говорят, ходы эти на километры расползаются вглубь, то расширяясь, то превращаясь в щели, да Петру было это неинтересно, он боялся темноты и неизвестности и никогда бы не поперся в неведомую жуть.
Но вот, поди ж ты, находятся безумные люди, готовые хоть к черту в пекло ползти на брюхе из чистого любопытства. Вот еще и эти, мелкие совсем пацанята, туда же, любопытствуют, глазенки аж светом слепят от волнения и любознательности! Когда же я таким был… или никогда таким и не был?
Петр Мефодьевич наконец очнулся, выпрямился, ощутив спиной тепло оштукатуренной стены дома, даже приосанился, осознавая важность момента. Хотел сказать, что от таких же вот шалопаев пещеру закрыли, чтобы не гибли понапрасну. Но, глянув на босоногую делегацию, неожиданно сам для себя сурово вымолвил:
– Вы что, мелочь сопливая, под расстрел меня подвести хотите?! Я может быть подписку давал о неразглашении, это же государственная тайна! Брысь отсюдова!
Ребятишки рванули от него, только пятки босые засверкали! Фантазия разгорелась с новой силой: да что же там, за ржавой страшной дверью?!.
А старый Газнюк расплылся в улыбке, распялил беззубый рот от уха до уха. Нет-нет, наверняка и он такой же был, как эти, сопливые, с румянцем во всю мордашку, вездесущие… Конечно, был!
Кентавры
В зелени знойно звенели кузнечики,
Свистящим шелестом сушь шептала,
Шляпы, панамы, кепки и чепчики,
– На пляже публики было навалом!
Солнце людей пожирало заживо,
Жарой, как обручем, небо давило,
Мы впечатались в золото пляжево,
И нас покидали последние силы…
Но с неба, вдруг потемневшего чудом,
Рванулся ливень, молния, гром,
На толпу ошалевшего люда,
Не помышлявшего даже о том!
Шум водопадный, волны озона,
Заливистый хохот и радостный визг,
Симфония смеха, шума, трезвона, -
Мчится орава, промокшая вдрызг!
И мы, как кентавры велосипедные,
В солнечных брызгах по лужам летим!
Гремите, марши наши победные,
Раз-бе-гай-тесь, кто там на пути!
– Дождик, дождик, пуще,
Мочи, дождик, лучше!
Ах, дождик, пожалей,
Промочил ведь до костей!
Ждали, ждали, – дожили,
До благодати дождевой!
Барану – бараново
Ай, какая большая отара овец у Ибрагима! Сколько глаз видит окрест – нет в предгорьях такой отары! Два серьезных пса – Гром и Рони – помогают старому пастуху управлять этим богатством, рано утром выгнать на пастбище, на закате – собрать стадо и пригнать к сакле. Много шерсти дают овечки, курдючного сала, шкур и баранины, есть с чем поехать хозяину на большой рынок!
И все бы хорошо, но повадились из ближнего леса волки таскать легкую добычу, то маленького барашка утянут, то ослабевшую овечку зарежут. Мирился Ибрагим с такими потерями, псы его не могут за всем поспеть и всё углядеть. Сами овечки существа кроткие и боязливые, а бараны – известное дело, трусоваты и глуповаты. Так думал Ибрагим. Но бараны хорошо о себе понимали, критически оценивали бездействие старика, и надумали пойти за советом к буйволу. Он-де давно на свете живет, знает, как против волков оборону держать.
Буйвол сильно удивился ходокам, он не мог припомнить, чтобы бараны когда-нибудь сами себя защищали. От любой опасности самым первым всегда бежал самый большой и сильный Баран, а за ним, как река полноводная, послушно текла вся отара. С интересом поглядел он на баранов и поделился с ними житейским опытом.
– Когда к нам подходили серые разбойники,– важно начал он свое поучение, – мы сбивали молодняк в кучу, а сами становились кругом, рогами навстречу врагам. Чаще всего достаточно было удачно поддеть на рога хотя бы одного волка, чтобы все они бросались наутек! Мы быстро поняли, что они трусливы, и научились отбивать нападение. Главное – углядеть, когда они начнут подкрадываться, вовремя встать в круг и встретить их во всеоружии.
– Да, но у нас рога не столь мощные, как у буйволов, – возразил один баран. – Опасность очень велика, а успех не гарантирован!
– У нас раньше говаривали: волков бояться, век свободы не видать! – гордо тряхнул рогатой башкой старый буйвол. – Тут ведь главное – дать волкам понять, что вы их не боитесь! Посмотрите, как вас много! А как вас после успешного боя будут любить кроткие овечки!
Последний аргумент был решающим. И когда на следующий день из лесу выскочили за легкой добычей три молодых волка, их встретил плотный барьер круторогих защитников. Не ожидавшие отпора разбойники еле ноги унесли, хромая и завывая!
Бараны воодушевились! Они почувствовали свою силу и загордились! Теперь им уже мало было свободы от волчьей стаи, они начали роптать на произвол своих сторожей, Грома и Рони. Они как-то даже не брали в расчет, что их выставленные рога придержали волков только на какой-то миг, пока подоспели псы. Именно от их злобных клыков волки и убрались поспешно!
Но бараны были так опьянены своим успехом, что на следующий день, сбившись в круг, крепко отделали зазевавшегося Грома, били пса рогами и копытами. Ибрагим только выстрелом сумел отогнать сбесившихся бойцов! Он ничего не мог понять, а бараны, ликуя, готовы были и на самом пастухе проверить свою тактику. А чего он командует, оружием угрожает, он еще не знает, на что способны опытные круторогие бойцы!