Всплеск
Шрифт:
– Секунду, простите! Сейчас, где ёбаная кнопка? Сука, ищи кнопку или надою по мозгам!
С мерзким протяжным звуком дверь открылась.
– Сранющая действительность, попроси, шалава, прощения за мое отсутствие. Я сейчас вскроюсь! – домофон продолжал проигрывать нечто странное.
Соер не спеша поднялся на лифте. Ненормальность – залог таланта, переживать за них не стоит, утверждают многие. Почти те же слова они произносят, когда хоронят этих самых одаренных, так будет более уместнее выразиться о покойниках.
На
– Где он? – Соер с пренебрежением обратился к юной особе, от которой исходил перегар вперемешку со рвотными массами.
– В ванной. – Она упала на колени и заплакала.
Дойдя до двери, Соер выбил её с ноги, парень выронил бокал портвейна из руки.
– Собирайся! Есть дело! – Соер осмотрел ванную.
– Но я… – начал причитать он.
– Заткнись, возьми себя в руки! Сегодня твой непревзойденный талант мастера поможет создать новое из отребья.
– А я смогу? – В его глазах виделись искорки радости.
– Ты же лучше всех, – не моргнув, ответил Соер.
Спустя чашку холодного крепкого водянистого кофе и банки энергетика, парень начал творить. Обычно мертвые выглядят больше сносно, этот же юный талант с самодовольной улыбкой придавал остывшим восхитительную частичку привлекательности. Заплакать, увидев такой труп, вы сможете, если взглянете в зеркало и осознаете, что выглядите в этот момент в разы хуже. Не единожды парню предлагали стать визажистом, от чего он открещивался, оставаясь последним художником с нетронутыми полотнами.
Гроб накрывала земля.
– Il a l`air plus jeune. Remercier, – вдова поблагодарила Соера.
– Не стоит, – сухо ответил он, кивнув.
Кивок она поняла, удалилась прочь, церемония продолжилась.
– Безумие, похороны бомжа как проходят! – Подойдя ближе, Рита наклонилась к Соеру.
– Жизнь та еще сказка. – Соер смотрел вслед уходящим музыкантам, особенно виолончелисту, бодро идущему с непропорциональным инструментом.
Время неумолимо продолжало движение.
– Соер! – раздался крик за дверью.
Соер опешил, быстрыми шагами подошел к двери, резко распахнул ее. В офисе всё было спокойно, Рита держала в руках кипу бумаг, рядом лежала трубка. Он недовольно посмотрел на неё.
– Тебе звонок. – Её панибратские отношения с Джимми начали давать всходы.
– Слушаю. – Проигнорировав её поведение, он поднял трубку со стола.
– Добрый день. Соер Новингруствх? – с усилиями, но точно спросил неизвестный.
– Да. – Соер улыбнулся.
– Вам предстоит встреча с Дмитрием Араховым, запишите, пожалуйста, место и время встречи.
– А если я положу трубку, предложив на прощание вновь посетить исток вашего незнаменательного рождения? –
– Меня уведомили о вашем агрессивном подходе к переговорам. На встрече пойдет речь об открытии вашего кладбища.
– Не легкомысленно мне угрожать?
– Прекратите злорадствовать. Вам сообщить адрес? – Неизвестный держал себя в руках.
– Извольте, – вымученно выдохнул Соер.
Радужный день.
Дождливое лето, сумерки и морозь.
Покинув подъезд, Соер достал пачку, чтобы выкурить сигарету, пока едет водитель.
Перерыв завершился, дождь вновь начался.
Соер убрал сигареты в карман, заметив, как двое в машине, припаркованной напротив подъезда, вцепились в него взглядом.
С пассажирского места ловко вылез мужик в черном костюме с длинным зонтом. Впрочем, открывать его не стал, пока не подошел к Соеру. Раскрыл зонт, предложил ему войти. Капли дождя были крупными и холодными, судя по реакции охранника, периодически невротически подергивающегося.
– Вас ожидает Босс, – не удержал паузу охранник.
– Марио, передай Боссу, что наши с ним дела в порядке и это мне доподлинно известно. Нет нужды встречаться без нужды.
– Он хочет с вами встретиться. – Охранник проигнорировал Соера.
Пытаться убедить человека, не готового воспринимать информацию, неразумно. Некоторые воистину созданы только исполнять приказы. Соер молча проследовал к машине, проигнорировав зонт.
В середине поездки его начала захлестывать волнами злость, ибо один начал беседовать со вторым, финал беседы таков:
– Так, епт, я говорю ей. Алёна! Екстить твою душу, с хуя ли тебе ещё надо?
– А с хуя ли ей надо?!
– Ебать, и я об этом! Типа работа есть, в рестораны её вожу, психованную мамашу ейную навещаем, она всё одно твердит – внимания ей надо.
– Может, ты ебёшь её как-то не так?
– А как, ептыть? Суй да высовывай. Не, на хуй, тут другое, она мне про эстетику какую-то втирает.
– Не понял…
– А я про чё! Мол, дорогой, ты классный, но нам не хватает высокоморальной привязанности.
– Чёй-то ещё за бред?
– Дослушай. Я ей: беби, это не моё, ты мне пиздец как нравишься, но вся эта твоя хуйня с идеалами пугает. А она такая: ссыкло, педик, курица.
– А ты чё?
– Втащил разок. Она типа задыхаться начала.
– И-и-и?
– Хули, шубу пришлось покупать.
– Да, бля, с этими бабами всегда что-то неладно, бочки гребаных бомб.
– Во-во. Эй, а ты чё думаешь? – тот с зонтом посмотрел на Соера.
– Я думаю, – он сделал паузу, – вам, дегенератам, говорить вовсе не стоит во избежание суицида людей, случайно услышавших вас и не разделивших примитивизм.