Всполохи на камне
Шрифт:
Её можно понять, она лет десять в разводе уже, новых кавалеров не заводила, поэтому реакция чисто физиологическая, нормальная. А вот моя реакция — страх и паника. Этот красавец вчера отбил всякое желание смотреть на него с восхищением.
Всего один вопрос про пугало и стало ясно, что за внутренний мир у этого избалованного богатенького москвича. А то, что он богат, мне тоже Марина сообщила. Его семья полностью оплатила лекарства и материалы по уходу, боясь, наверное, что мы тут бинты кипятим и по пять раз используем.
Да и по внешнему виду и поведению его семьи
— Его сразу забрать хотели, но врач, которого привезли ему из Москвы, запретил вчера транспортировку больного. Слишком рано после таких травм и операции. — Марина доела угощение и открыла тумбочку у стола. Вынула оттуда небольшой пакет и протянула мне.
— Держи вот, с мамой чай попьешь, — в пакете было три шоколадки и маленькая коробка конфет. Типичный набор к концу смены медсестры, — ты же знаешь, что я не ем шоколад.
Благодарю Марину и грустно склонив голову бреду мыть помещения реанимации. Как бы я не тянула время, но до палаты с истером Хамом дело всё-таки дошло. Открываю дверь и, не глядя по сторонам, прохожу с ведерком и шваброй внутрь палаты.
Других пациентов в палате нет, ещё вчера всех выписали в обычные палаты. Мистер Хам один. Не смотрю даже в сторону его кровати, надеясь, что он спит. Всё-таки время тихого часа сейчас. Может мне и повезет и я спокойно уберусь? Мою пол быстро, не заморачиваясь с углами и под кроватью, сейчас главное — побыстрее всё сделать.
Звук был громкий и очень неожиданный, я подпрыгнула вместе с ведром в руках. Вода расплескалась на пол, на меня и на бежевые замшевые туфли вчерашней пожилой дамы неопределенного возраста. Она стояла рядом со мной и смотрела, как грязная вода впитывается в замшу. А на нас хмуро смотрел Петр Андреевич, спокойно спавший ещё минуту назад.
Ума не приложу, как эта дама так беззвучно вошла! И потом уронила на кафель пакет с минералкой. В стеклянных бутылках!
— Извини, Петя! — дама с нежностью посмотрела на хмурого пациента на кровати. — Пол мокрый, поскользнулась и минералку твою любимую из рук выпустила.
Петр Андреевич переводит взгляд на меня и в нем явственно читается узнавание.
— Пугало? Опять ты?
Да, не удалось мне слиться с пятнами на потолке.
Глава 7
Не знаю, как бы развивалась вся эта пьеса, если бы в палату не вошёл тот седой мужчина, которого я видела в коридоре вместе с этой дамой в замшевых туфельках.
Пока была немая пауза после падения бутылок, открылась дверь и внимание переключилось с меня на посетителей. Я воспользовалась тем, что и Пётр и его, как я поняла, мама, стали общаться с вошедшим мужчиной и заведующим отделением.
Олег Павлович отчитывался перед гостем, словно тот главнокомандующий. Полный доклад о проделанной работе я слушать не стала и, пятясь, выскользнула в дверь. Сердце стучало где-то в горле и мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться.
Мысли о всей этой безумной ситуации не отпускали меня до конца моей смены.
Мне пришлось затаиться в сестринской и дожидаться ухода Олега Павловича, чтобы только потом уйти самой. Судя по всему, о том, что я облила грязной водой мамашу нашего Мистера Хама, никто Олегу Павловичу не сообщил.
Конечно, я в этом инциденте не виновата, но это и не важно, когда кому-то нужно кого-то обвинить. Разбираться никто не стал бы, а просто заставили бы оплатить туфли. А они стоят, если я не ошибаюсь, моих четыре зарплаты, а может и пять.
— Лия, ты чего такая хмурая? На тебя непохоже. — Марина Витальевна зашла в сестринскую с папкой в руках.
— Да ничего, все нормально. А что за папка у тебя? — любопытство у меня в крови видимо.
— Палыч принёс, сказал сложить туда всю информацию о Петровском. Завтра его заберут в Москву и эту папку вместе с ним. — Марина Витальевна взяла документы из сейфа и стала складывать в папку, предварительно просматривая каждый документ.
Я присела рядом с медсестрой на стул и с интересом наблюдала за процессом.
— Марина Витальевна, а кто эти посетители, которые второй день ходят и Олег Павловича дрессируют?
— Мать его и её муж. — Марина взглянула на меня поверх очков.
— Муж? Я думала это отец пациента. — искренне удивилась я.
— Отец где-то за границей был, судя по разговорам. Приехать быстро не смог.
— Выходит, что этот седовласый, отчим Петровского? — я удивлённо уставилась на Марину.
— Ты так удивляешься, словно отчим может быть только у маленьких детей. Как видишь и большие мальчики могут иметь отчима. — засмеялась Марина.
— Да не в этом дело! — отмахиваюсь я. — Они похожи очень. Прямо как отец и сын.
— Ты права, они похожи, но они не отец и сын вроде. У них и фамилии разные. Один — Петровский, а другой — Леснов. У матери Петра тоже фамилия Леснова. — Марина закончила с документами и захлопнула папку.
— Не отец значит. — меня почему-то порадовал этот факт. Словно наличие отчима может оправдать хамское поведение Петра.
Домой я пришла уже вполне спокойной. Только во двор дома зашла с оглядкой — боялась, что жених мой опять меня караулит, но нет, ни Алексея, ни его машины во дворе не было.
Но моё внимание привлёк блестящий серый автомобиль возле нашего подъезда. Наш двор таких красивых машин не видел раньше. На таких ездят в другом месте, а не внашем пенсионерском старом районе, в котором и старый «фордик» Алексея казался шиком, а что уж говорить об этой немецкой диковинке с сияющим знаком на носу.
Я иду к подъезду и ловлю себя на том, что замедляю шаг, и к дверям подхожу практически крадучись. Странное предчувствие тянет в груди, заставляя начать волноваться.
Дверь в квартиру не закрыта! Влетаю пулей в коридор и затем в большую комнату. Картину застаю занятную. Мама сидит за столом с весьма импозантным мужчиной лет пятидесяти. Одет он сдержанно, но очевидно, что дорого. И я ощущаю очень приятный лимонный мужской парфюм.