Вспоминай меня ночью
Шрифт:
Читаю, читаю, читаю… До хрипа и аута… и, наконец, свет гаснет, отпуская меня.
Все…
Темнота… пустота… я быстро куда-то иду, не желая ничьего участия сейчас… скользя между касающихся меня рук… куда-то вниз…
Внизу сейчас пусто.
Во мне сейчас пусто!
Не хочу оправдываться...
Не хочу искать виноватых...
Хочу только ее рядом, и чтобы больше никого, кто мог бы потревожить нас...
Хочу другую судьбу!
Хочу невозможного...
Раздвигая упругие стропы на ринге, практически, падаю на спину там, где добровольно проиграл свой бой, дав ей шанс выиграть свой.
А в голове крутится и крутится моя молитва:
Господи, giveme, что тебе стоит все простить мне?
Все грехи отпустить мне?
Я ни с кем никогда не хотел быть, как с ней.
Закрываю глаза – больше сил нет,
Обессилел, несу бред. Рассвет разжигает боль еще сильней.
Шепчет, стонет, кричит на мне. Ее ладони
Блуждают по моей спине.
Я хватаю воздух, но кислорода нет.
Господи, обещай, слышишь?
Если я умру, передай ей,
Что я любил ее, единственную, на всей земле...
Irinairina
Глава 48 - Сломанная игрушка
Пол на ринге - это мембрана. Он должен упруго отражать любую вибрацию. И он отражает. И меня слегка покачивает от каждого удара. Ведь он отражает удары моего сердца. Или не моего? Или не удары...?
Все-таки, моего… Каждый ее шаг по рингу – это толчок крови по моим венам.
И мне кажется, что канаты на ринге натягиваются, но быть может это просто мои нервы?
А может, я и есть ринг? И бой не мой? Ринг имеет смысл, пока на него выходят бойцы. И мой главный боец…
Садится у изголовья…
Садится?
Нет.
Пара секунд и ее голова у меня на плече. Мы снова вверх тормашками…
Если я немного развернусь и открою глаза, увижу ее губы.
Вдох…
И сердце разгоняется, опять колотясь в горле! Ему не объяснить, что у него больше нет права стучать в ее честь.
– Давай представим…
– … будто мы попали в сказку…
– … будто я - Эдвард,
– … и пусть опасна эта любовь…
Наши руки переплетаются. Мои пальцы на автомате отыскивают тонкий ободок на безымянном пальце… Его не может там быть. Но он есть!
– Хлоя…
И мы просто лежим, дышим друг другом.
Мысли лишние. Все уже обдумано, все решения приняты. И только мои кисти сильнее сжимают ее.
– У тебя все будет хорошо… - шепчет она.
И я повторяю ей, но уже со своим смыслом.
– У тебя все будет хорошо…
– Я обещаю… - шепчем мы в унисон.
Но я больше не верю в счастливые концы своих историй.
Это возвращает в реальность. Как и порыв холодного воздуха, предупреждающий нас, что мы не одни.
– Все, Хлоя. Тебе пора… - это Вэл.
И моя маленькая любимая девочка покидает меня навсегда.
Мембрана подо мной опять бьется в ритм с моим сердцем, затихая с каждым ее шагом от меня, и стихает совсем. А сердце продолжает стучать! Как глупо и бессмысленно все устроено в моем бестолковом мире.
– Лекс, - медленно, задумчиво тянет Валери, – мне жаль…
На моем лице улыбка – циничная и, наверное, даже хамская.
Ей жаль…
– Уйди, пожалуйста.
– Я пришла помочь.
– Себе помоги, Вэл. За все в жизни приходится платить. Гарантированно и неизбежно. Мне, кажется, ты задолжала не менее моего. И мне жаль тебя.
– Ненавидишь меня?
Ее наманикюренные пальчики снова, как тогда, когда мы говорили о Хлое, тянут из пачки две сигареты. Она снова прикуривает их и протягивает одну мне. Я не отказываюсь.
Ненавижу ли я ее?
Ищу в себе это чувство, но его нет. В общем-то, в чем она виновата передо мной? В том, что не поверила в меня? Так я и сам, бл*ть, в себя не поверил.
– Нет, Вэл, - отрицательно качаю головой. – Хотел бы… Ненавидеть легче…
Наши голоса гулко отражаются от стен. Кружат… кружат… кружат… Как и мое неопределенное будущее.
– Какие у тебя планы, Алекс? Карьера? Ты вспыхнул сегодня…
Отрицательно качаю головой. Я не буду больше ни писать, ни читать. Я уже обо всем рассказал, больше мне не о чем. Все, о чем можно рассказывать в моей жизни, закончилось минут десять назад.
– Я хотела отдать тебе, - на живот опускается что-то легкое.
<