Вспоминая голубую Землю
Шрифт:
– Колючая, не правда ли?
– пробормотал Джеффри.
Юнис повернулась к нему.
– Что ты сказал?
– Ты не можешь шептаться в ее присутствии, - сказала Санди.
– Она слышит все, даже субвокализации. Наверное, мне уже следовало упомянуть об этом.
– Она вздохнула и на мгновение погрузилась в транс расширения.
Юнис и ее стул исчезли.
– Что только что произошло?
– Я отключила ее голос и стерла последние десять секунд из рабочей памяти. Таким образом, она не вспомнит, что ты назвал ее колючей, и, следовательно, не будет постоянно держать на тебя обиду до конца
– Она всегда была такой со взрослыми?
– Не думаю, что она была особенно восприимчива к критике. Я также не думаю, что она была из тех, кто терпит дураков, с радостью или как-то иначе.
– Тогда, полагаю, она просто отметила меня как одного из них.
– Пока я не вычистила ее рабочую память. Но не расстраивайся из-за этого слишком сильно. В первые дни я, должно быть, скребла и повторно скребла около миллиона раз. Сказать, что мы все время начинали не с той ноги... это было бы большим преуменьшением. Но опять же, это моя вина, а не ее. Прямо сейчас то, что мы имеем, - это карикатура, грубая карикатура на реальность. Я пытаюсь сгладить острые углы, смягчить преувеличения. Пока это не будет сделано, мы не можем выносить никаких суждений о настоящей Юнис Экинья.
– Тогда я предоставлю ей возможность сомневаться. Хотя от нее было не так уж много помощи, не так ли?
– Чтобы она могла рассказать что-нибудь полезное, нам нужно будет собрать побольше информации, выудить ее из нее. Либо так, либо сидеть здесь, пока она рассказывает о каждом значимом событии в своей жизни - и поверь мне, твоя туристическая виза этого даже близко не покроет.
Шелест расшитых бисером занавесок возвестил о возвращении Джитендры.
– Возможно, теперь я смогу вам помочь.
– Он протянул руку: три маленьких скомканных пакетика, лежащие у него на ладони, напоминали завернутые в бумагу конфеты.
Джитендра положил пакеты на кофейный столик. Каждый из них взял по одному и развернул упаковку. Цветные камешки со звоном рассыпались по стеклянной столешнице кофейного столика, выглядя точь-в-точь как леденцы, сваренные вкрутую, о чем свидетельствовали обертки.
– Настоящие?
– спросила Санди.
– Боюсь, что нет, - сказал Джитендра.
– Дешевые пластиковые подделки.
Все трое удрученно уставились на искусственные драгоценные камни, словно желая превратить их в полудрагоценную редкость. У Санди они были яркого, фальшиво выглядящего зеленого цвета, кроваво-красные у Джеффри, бледно-голубые у Джитендры.
Там было восемь зеленых камней, но, возможно, вдвое больше красных и синих. Джитендра уже производил надлежащий подсчет, как будто это могло иметь значение.
– Ты повредил перчатку, когда доставал их?
– спросила Санди.
– Ни в малейшей степени, - сказал Джитендра.
– И я тщательно записал, с какого пальца вышла каждая группа драгоценных камней.
– Мы могли бы снова загрузить ее и расспросить о них, - сказал Джеффри.
– Не думаю, что это нас к чему-то приведет, - сказала Санди.
– И я полагаю, с нашей стороны было бы разумно не настраивать ее намеренно против себя, повторяясь. Может ли она что-то скрывать от нас?
– спросил Джеффри.
Джитендра все еще передвигал драгоценные камни, выстраивая их в узоры, как рассеянный ребенок, играющий со своей едой.
– Мы с твоей сестрой, - сказал он, - вели долгие и запутанные дискуссии о точном эпистемологическом статусе конструкта Юнис. Санди убеждена, что конструкт не способен к злонамеренному сокрытию. Я в этом гораздо менее уверен.
– Это не будет ложью, - сказала Санди, надеясь предотвратить еще один многословный спор на тему, которую они никогда не могли решить, - но настоящая Юнис вполне могла бы это сделать. Это то, что мы должны помнить.
– Восемь, пятнадцать, семнадцать, - сказал Джитендра.
– Зеленые, красные и синие в таком порядке. Это количество драгоценных камней.
– Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?
– спросил Джеффри.
– Зеленые крупнее, - сказала Санди.
– Она не смогла бы засунуть столько же их в палец.
– Возможно, - сказал Джитендра.
– Может быть, что-то значат цвета, а не цифры, - сказал Джеффри.
– Дело в цифрах, а не в цветах, - пренебрежительно ответил Джитендра.
– Ты уверен в этом?
– спросила Санди.
– Абсолютно. Драгоценные камни просто разного цвета, чтобы мы их не перепутали. Было бы достаточно оранжевого, розового и желтого, чтобы подчеркнуть всю разницу, которую это создает.
– Главный вопрос, - сказал Джеффри, - заключается в том, когда именно я должен сообщить об этом кузенам. Когда я тайком доставал перчатку из хранилища, я не знал, что внутри нее может что-то быть.
– Ничто не мешает тебе засунуть драгоценные камни обратно в перчатку и заявить, что ты никогда о них не знал, - сказал Санди.
– Кто-нибудь внимательно посмотрит на перчатку, когда я буду проходить земную таможню. Тогда мне придется кое-что серьезно объяснить.
Санди пожала плечами.
– Не совсем преступление века, контрабанда дешевых пластиковых самоцветов.
– А я исследователь, ползающий на животе и выпрашивающий деньги. Малейший изъян в моем характере, малейший намек на неподобающее поведение, и мне крышка.
Джеффри теперь стоял, скрестив руки на груди, в позе невозмутимой решимости. Санди достаточно хорошо знала своего брата, чтобы понимать, что он вряд ли сдвинется с места в этом вопросе.
Так что она пока не будет давить на него.
– Восемь, пятнадцать, семнадцать, - сказал Джитендра.
– Я знаю эти цифры. Уверен, что они что-то значат.
– Он прижал пальцы ко лбу, как человек, которого мучают.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Утром такси высадило их у подножия одной из башен, пронизывающих потолок, - граненого ананаса с неоновыми змеями, обвивающими его бока. В вестибюле дымчатого цвета уже образовалась очередь к лифтам. Вокруг толпились серьезные на вид молодые люди, часть которых, очевидно, была хорошо знакома Санди и Джитендре. Они пожимали друг другу руки, касались костяшек пальцев, давали "пять", шепотом обменивались откровениями. Они говорили на суахили, русском, арабском, китайском, пенджаби, английском. Некоторые говорили на нескольких языках, другие обходились переводчиками в наушниках, обычно украшенными лампочками и драгоценностями, или просто восторженно жестикулировали. Воздух потрескивал от соперничества и возможности быстрого удара по спине.