Вспомни меня
Шрифт:
Григорий покосился на нее, но ничего не ответил, натягивая вынутую из бардачка шапку по самые глаза и выходя из машины. Хлопнула дверь багажника, и вскоре мужчина принялся огромной щеткой сметать снег с автомобиля, расчищая крышу и лобовое стекло. За то время, пока он находился на улице, стал сам похож на большой сугроб, и долго отряхивался, прежде чем усесться на водительское место.
– Ну что, с богом? – спросил он Катю, выруливая на дорогу и разворачиваясь медленно. – Хорошо, что машина большая и надежная, на легковой бы мы так тут и остались.
–
Пальцы ее похолодели, она сцепила их и спрятала в рукава. Заметив ее это движение, Гриша выкрутил максимально регулятор печки.
– Люблю, – ответил коротко. – Я и сам не маленький, как ты заметила. Вообще, сейчас, конечно, намного меньше, чем был в институте. Там я весил сто тридцать кило, жрал все, что не приколочено, и был слеп, как крот. Современная медицина творит чудеса – зрение мне восстановили за несколько минут, а тело я уже несколько лет дорабатывал. Сложнее всего было от пончиков отказаться. Вкусные, заразы!
Он заулыбался, покосившись на девушку. Та вздохнула – пообедать так и не удалось, и сейчас желудок мучительно сжимался, а при мысли о пончиках и вовсе заголосил.
– В спортзале занимаешься? – хотя, такой вопрос можно было и не задавать, и без того было понятно по сильным рукам и мощным плечам, что все свободное время доктор Плотников не скучает со штангами.
– Конечно, – усмехнулся Гриша. – Правильное питание и спорт сделают из жирдяя человека. (здесь и далее автор ничего не имеет против людей всех весовых категорий)
– И что, ты вот постоянно соблюдаешь диету? – поразилась акушерка, покачав головой в изумлении.
– Нет, конечно, диету я вообще не соблюдаю. Просто не жру все подряд. Хотя иногда хочется. ПП – это же не диета, а образ жизни. И в таком теле мне гораздо комфортнее, чем в жирном. Хотя, я и сейчас вешу девяносто семь кило, но основная масса – мышцы, а не жир.
– Качаешься?
– Ну, так, потихоньку треню, – хмыкнул Григорий.
Он был максимально сосредоточен на дороге, двигаясь медленно, стараясь не зацепить колесами обочину. Не хватало еще перевернуться здесь и угробить и себя и эту девушку. Странно, что на работе она казалась ему злобной мегерой, а сейчас была вполне нормальной, с такой даже и пообщаться было приятно. Может, у нее это защитная реакция против таких, как он сам и другие доктора клиники? Но ведь дочь-то же от кого-то умудрилась родить, видимо, тогда брони еще не было, или сумел-таки кто-то залезть в трусы неприступной акушерке.
– Сколько тебе лет? – спросил сам для себя неожиданно.
– Двадцать пять, – отозвалась Катя, зевая.
Ее стало вновь клонить в сон, и она еле держала глаза открытыми.
– А тебе?
– Мне двадцать девять, очень скоро будет тридцать. Круглая дата, – улыбнулся Гриша. – Придется отмечать с коллективом, у нас не простят, если я тихо сольюсь. Так что буду ждать тебя на моем празднике. Приходи, можешь вместе с дочерью, будет все цивилизованно, никаких танцев на столе без трусов.
– Скукота! – заулыбалась в ответ девушка. – Танцы без трусов – это ж моя мечта.
– Да? – покосился на нее Плотников.
– Конечно! – ответила Катя, продолжая улыбаться. – Если именинник этого желает, пусть танцует!
– А я думал, ты будешь танцевать! – подначил ее врач.
– Не, ты что, я ж суповой набор, на что там смотреть-то без трусов?
– Ну, разные ж любители имеются, – Гриша кинул взгляд куда-то в район Катиной груди, отчего девушка смутилась и плотнее запахнула пуховик. – Судя по указателям, скоро приедем.
Вскоре на дороге появились фонари, и стало двигаться легче, а на въезде в город уже вовсю работала снегоуборочная техника, да и сам снегопад был здесь меньше.
– Сейчас позвоню Лехе, узнаю, на работе он или дома, – остановился на обочине Гриша, набирая номер знакомого хирурга.
Коротко переговорив с ним, покосился на Катю.
– Он на дежурстве, сейчас ключи заберем, и переночуем у него. Правда, там однюшка, но есть диван, поместимся.
Внутри девушки тут же все заледенело. Один диван и все? Может, хотя бы кресло? Или матрас?
Но ее надежды не оправдались – квартира была полупустой, из мебели там оказался упомянутый уже ранее диван с неубранным постельным бельем, стул с навешанной на него одеждой, а в кухне стол и маленький шкафчик, пристроенный возле мойки, заваленной грязной посудой. Плитка сиротливо ютилась на подоконнике, залитая то ли супом, то ли чем-то еще пригоревшим.
– Кать, я пойду до магазина добегу, пока не закрылись, ты тут похозяйничай чуток. Леха сказал, постельное у него одно, так что спать будем как бомжи, покрывало только возьмем и подушки. Он недавно переехал сюда, еще не освоился. Да и одному много не надо.
Кивнув, девушка проводила Гришу взглядом, а потом вздохнула, обозревая гору грязной посуды. Видимо, за приют придется заплатить уборкой. Она со вздохом подошла к раковине, включила воду и принялась отмывать присохшую еду к тарелкам и столовым приборам, а после занялась кастрюлей и плитой, чтобы к возвращению Плотникова уже можно было поставить воду на пельмени.
Дочка спала, как оказалось, утомившись в садике. Это ей сообщил Григорий сразу же, как они припарковались возле подъезда, и он дозвонился женщине, что забирала девочку из сада.
– Поела, умылась и легла спать, – отрапортовал он Кате, которая сидела с вытянувшимся лицом – мелкая никогда так рано не укладывалась. – Хочешь, разбудим, поговоришь с ней.
– Нет, – качнула головой акушерка. – Пусть спит. Да и поздно же уже.
Сейчас она задумчиво сидела за столом, вяло ковыряя пельмени вилкой, размышляя, что надо подумать о няне на такие экстренные случаи. Только где ее взять-то надежную, такую, чтоб могла и с ночёвкой остаться. Или пойти к руководству и сообщить, что выезжать на такие расстояния больше не может в связи с семейной ситуацией.