Вспомни меня
Шрифт:
– Так и сделаю. И еще раз спасибо, что думаете обо мне.
Харпер подняла одну бровь.
– Что это было?
– спросила она, как только Алли положила трубку.
Алли обошла стол и закрыла дверь офиса.
– Это был Оливер Харрис.
Харпер недоумевала.
– Из "Харрис Груп".
Лампочка над ее головой загорелась.
– Из пиар-фирмы?
Алли кивнула.
– Видимо, мистер Харрис был в музее в субботу вечером. И сегодня утром позвонил мне, чтобы сообщить, как ему понравилось мероприятие, - она поправила несколько бумажек на столе,
– И предложил мне работу.
Глаза Харпер расширились от удивления.
– Да ладно!
Алли не выдержала и широко улыбнулась.
– Он предложил присоединиться к его некоммерческому отделению и контролировать процесс планирования всех мероприятий.
– Дерьмо, вот это успех. Это они организовали тот масштабный сбор средств в Линкольн-парке прошлым летом.
– В зоопарке?
– Ага. И я слышала, это было потрясно. У них даже были "Неоновые деревья".
– Что такое неоновые деревья?
– Они не "что", Алессандра, они "кто". Это музыкальная группа.
Алессандра, не имевшая ни малейшего понятия, пожала плечами.
Взгляд, которым одарила ее Харпер, только убедил Алессандру в том, что когда дело касалось музыкального вкуса, подруга считала ее полной занудой.
– О да ладно, их-то ты должна знать, - и чтобы подтвердить свои слова, Харпер напела пару строчек: - Эй, детка, не посмотришь на меня? Я могу стать твоим новым увлеченьем...
Алли рассмеялась над жалким вокалом Харпер, сопровождавшимся энергичным покачиванием головой.
– Ладно, ладно... да, я слышала эту песню.
Харпер прекратила свой импровизированный концерт.
– Так когда ты приступаешь?
Алли опустилась в кресло.
– Я не приступаю.
– Еще раз?
– Я поблагодарила мистера Харриса, что он думает обо мне, и сказала, насколько я польщена, но не могу оставить свое место в "Лучшем начале".
Меньше месяца прошло с открытия первой чартерной школы, и начало строительства второй планировалось на весну. Нет, она не могла даже рассматривать вариант ухода.
– Слушай, никто здесь не станет скучать по тебе больше меня, но я не понимаю, как ты можешь такое упускать. Это все равно что мечта, ставшая явью.
В нормальных обстоятельствах это могло быть так, но жизнь Алессандры Синклер была далека от нормальности. Будучи дочерью Виктории Ингрэм, она родилась в семье, чье имя упоминалось в одном ряду с Вандербильтами, Рокфеллерами и Херстами. Вместе с такими привилегиями приходят и определенные обязательства, список которых возглавляла семья. Практически каждая сторона жизни Алли была как-то связана с "Ингрэм Медиа". Всегда. Империя ее дедушки так или иначе затронула весь город, и с самого раннего возраста ее обучали тому, чего ждали от его наследников. Вовлеченность в семейный бизнес рассматривалась как аксиома.
После колледжа Алли провела два года, изучая различные филиалы "Ингрэм". Но то время, что она провела в благотворительном фонде своей семьи, принесло ей наибольшее удовлетворение, и с тех пор она трудилась над их новейшим проектом. И не так, как ее мать - разрезая ленточки и планируя встречи между утренним теннисом и послеобеденным чаепитием. Нет, последние три года Алли долгими часами трудилась в "Лучшем начале" и гордилась тем, чего им удалось достичь.
– Я счастлива там, где я есть сейчас, - сказала она Харпер. И поскольку это было правдой, признание ее заслуг кем-то вроде Оливера Харриса значило многое, особенно когда маленькая часть ее все еще сомневалась, а не держат ли ее исключительно из-за фамилии. Возможность собственными заслугами доказать, чего она стоит, была заманчивой, но для Алли фраза "семья на первом месте" не обсуждалась.
– Ну, если ты так говоришь, - улыбка Харпер не коснулась ее глаз.
– Так чего ты так носишься с утра пораньше в понедельник?
– спросила Алли, переводя тему.
– Когда ты только что вошла в дверь, ты выглядела, будто женщина на задании.
– Божечки, я чуть не забыла!
– Харпер вытащила газету из кучи заявок, которую несла с собой, и положила на стол Алли.
– Страница шесть.
Алли переворачивала страницы, пока не наткнулась на фотографию, которая почти заставила ее сердце пропустить удар. Это был снимок, сделанный в Филдовском музее.
Она. В руках Хадсона.
Организатор мероприятия Алессандра Синклер с новоиспеченным самым завидным холостяком Чикаго, бизнес-магнатом Хадсоном Чейзом.
У нее слюнки потекли, пока глаза ее блуждали от его довольной улыбки к руке, собственнически обвившей ее талию. Это было нечто большее, чем обычный снимок для прессы на каком-то благотворительном вечере. Это было их первое совместное фото. Ее сердце было разбито, когда их летний роман закончился так внезапно, и не осталось ни единой фотографии, отчего потеря казалась еще более острой. Но теперь они были в официальных костюмах. Она уставилась на фото, впитывая каждую деталь, пока звонок телефона не разрушил эту магию.
– Ну разве ты не на пике популярности сегодня утром?
– сказал Хадсон.
Алли нахмурилась и выхватила телефон из гнезда.
– Алессандра Синклер.
– Мисс Синклер, замечательное фото в газете этим утром. Весьма фотогенично.
От звука его голоса ее дыхание прервалось.
– Мистер Чейз.
Брови Харпер взметнулись вверх. Она наклонилась вперед, браслеты на ее руке звякнули, когда она оперлась локтями на край стола Алли и подперла руками подбородок.
– Рада, что вы позвонили. Мне не удалось поблагодарить вас тем вечером в субботу.
– За деньги или за танец?
Алли даже по телефону могла различить его самодовольную улыбку. Она помедлила, затем предпочла проигнорировать вопрос.
– Ваше пожертвование было очень щедрым.
– Что подводит меня к цели этого звонка, вместе с недоверием к уважаемой почтовой службе Соединенных Штатов, - сказал Хадсон.
– Я уверен, вы с нетерпением жаждете получить мою... щедрость.
На последнем слове его голос изменился. Тон стал ниже, почти обольщающим.
Харпер наклонилась ближе.