Вспомни меня
Шрифт:
– Как я уже сказал по телефону, я не очень-то доверяю Почтовой службе США.
Лжец. Гребаный лжец.
– Я предложила прислать курьера, - парировала она.
– Я хотел увидеть твое лицо, когда ты получишь деньги, Алессандра, - Хадсон смотрел в ее изумительные глаза.
– Я знаю, как это для тебя важно.
Небольшая морщинка собралась меж ее бровей.
– О чем вы говорите?
– Ты отдаешь предпочтение мужчинам, которые становятся выше, встав на свой бумажник.
К черту это хождение на цыпочках по минному полю. Он
– Вы ничего не знаете о моих предпочтениях.
– Я знаю, что десять лет назад ты хорошо, основательно присматривалась, но удрала, как только тот пидор из Лиги Плюща помахал перед тобой своим трастовым фондом, - его слова были резкими и обрывистыми.
– Все было не так, - ее голос подскочил на пару октав.
– А как тогда?
– Хадсон наблюдал за ней жестким взглядом, за ее покрасневшим лицом, раскрывшимся ртом.
– Ты определенно не испытывала никаких проблем с тем, чтобы отказать мне. Что наводит меня на мысль, что ты склонна раздвигать ноги, если цена того стоит.
Зрачки Алессандры расширились. На целую секунду она застыла молча.
Тогда он это уже предвидел.
Ее ладонь раскрылась, рука взметнулась в воздух. Хадсон задействовал все тело - перенеся вес с одной ноги на другую, в то же мгновение он поймал ее за запястье и резко привлек к себе.
Она уставилась на него, грудь вздымалась и опускалась. Он знал, что должен ее оттолкнуть, отправить за дверь и больше никогда не беспокоиться о ней. Но она оставалась в его руках, яростным взглядом почти подталкивая его сделать следующий шаг.
Хадсон накрыл ее губы своими, врываясь языком в ее рот, и низкий, примитивный звук зародился в глубине его горла. Поступая с ней так, он вел себя как эгоистичный ублюдок, но он не мог отпустить ее, не ощутив ее вкуса. Ее дыхание было сладким, а ее запах отразился прямо на его затвердевающем члене.
Алессандра уперлась руками в его плечи, но Хадсон удержал ее на месте, крепче стискивая объятия, удерживая за талию, а другой рукой зарывшись в ее волосы. И со вздохом облегчения ее сопротивление исчезло. Сумочка упала на пол с глухим стуком, руки сами нашли дорогу к его шее, в его волосы, дернув темные кудри.
Он застонал ей в рот. Проклятье, он хотел прижать ее еще ближе.
Хадсон углубил поцелуй, исследуя ее рот мощными плавными ударами. Сердце колотилось, каждый мускул напрягся, удерживая контроль. Она была столь изящной и хрупкой по сравнению с его крепким телосложением, он всем телом ощущал каждый ее мягкий изгиб. Контрасты между ними не ограничивались физической разницей. Если она была жарким летом, то он был скорее пятибалльным ураганом, сносящим все на своем пути.
Его рука сдвинулась, пальцы обхватили ее ягодицы, прижимая ее еще ближе. Боже, он желал ее так, как не хотел ни одну женщину, его член пульсировал, готовый взять ее.
Завладеть ею.
После стольких лет неизвестности и желания, он собирался обладать ею, и это не будет нежно или медленно.
Со всей мощью,
Он вновь набросился на ее рот долгими и глубокими поцелуями. Когда ее язык встретился с его, бедра Хадсона плавно задвигались, массируя ее плоть бугром внушительной эрекции в неумолимом, неторопливом ритме.
Алли застонала, приподнимая бедра ему навстречу, отзываясь на каждое движение.
– Господи... ты меня убиваешь, - он скользнул открытым ртом по горлу Алессандры к глубокому треугольному вырезу, губы неустанно ласкали ее кожу. Одежда внезапно начала раздражать. И не желая тратить время на раздевание, он рванул ткань, обнажая идеальные груди, прикрытые черным кружевом.
У него перехватило дыхание.
– Гребаный ад. Ты прекрасна, - он провел кончиками пальцев по краю кружева бюстгальтера, затем накрыл грудь ладонями. Их тяжесть идеально заполняла его руки. Опустив голову, он накрыл губами шершавое кружево и прикусил напрягшийся сосок. С ее губ сорвался мягкий вздох.
Руки ее вцепились в его спину, притягивая его ближе, пока он продолжал атаковать ее пронзительными ощущениями.
Он оттянул в сторону кружевную чашечку и пососал напряженную вершинку груди. Дерьмо, на вкус она была просто фантастической. И он готов был поспорить, что будет еще лучше, когда однажды его язык будет проникать в нее, пока она не разлетится на кусочки от прикосновений его губ и языка.
Раздавшийся звонок телефона был подобен удару грома.
Алессандра напряглась.
– Не обращай внимания, - он вновь захватил ее рот медленными, дразнящими, лижущими движениями, и она раскрыла губы, приглашая его проникнуть глубже. Она была здесь, с ним. Она принадлежала ему.
Второй звонок.
О, ради гребаного Бога.
– Прекрати, - Алессандра выгнулась, отворачиваясь. Она запыхалась, губы опухли от его безжалостных поцелуев.
– Собираешься заставить меня умолять, как тогда? Ибо я буду умолять.
К черту гордость. Он должен выбросить эту женщину из головы раз и навсегда. Он переключился на другую грудь, резко втягивая сосок между зубами.
– Я не могу, - она сильно толкнула его в грудь и выбралась из-под его тела.
Хадсон встал и, выругавшись, оправил одежду.
– Мне надо идти, - Алессандра запахнула платье, обошла диван и схватила сумочку, в которой все еще надрывался телефон.
Он запустил обе руки в волосы, в ожидании, пока его эрекция немного спадет.
– Скажи мне, что это не тот высокомерный болван с хреновым титулом?