Вспомни меня

Роджерс Эми.К.

– Хмм, летний ветерок, - Хадсон прижался щекой к ее виску, обдав теплым дыханием ее ухо. Сладостные мурашки пробежались по ее коже, и она задрожала.
– Замерзла?

– Немножко, - это было не совсем ложью.

Он провел руками вверх-вниз по ее рукам, смягчая гусиную кожу от мурашек.

– Садись. Я разожгу камин.

Алли села на ковер перед камином, пока Хадсон укладывал несколько березовых поленьев на решетку.

– А что насчет тебя, - спросила она, подбирая колени к подбородку и прислоняясь к дивану.
– Управлять империей - об этом ты всегда

мечтал?

– Не совсем. Но опять-таки, мечты меняются, - он поджег растопку, и когда белая кора зашлась язычками пламени, закрыл защитный экран.

Вопрос был лишь безобидным проявлением любопытства, и его отрезвляющий ответ удивил ее. Она ждала объяснения, но так и не дождалась.

– Как так?
– наконец, подтолкнула она.

Подойдя к ней, он скользнул сзади нее, устраивая ее между ног.

– Ну, для начала, я никогда не думал даже, что пойду в колледж, не говоря уж о том, чтобы иметь свою компанию.

Она гадала, что же изменило ход жизни Хадсона. Очевидно, что-то все же сделало это, поскольку теперь он был одним из самых влиятельных бизнесменов страны. Но за то лето, что они провели вместе, он ни разу не высказал намерения отправиться в колледж.

– Что заставило тебя передумать?

Хадсон взял руку Алли и накрыл своей ладонью.

– Ну, либо так, либо продолжать работать в доках. Водить эту чертову лодку и тусоваться с той же старой компанией, что никуда меня не приведет.

Алли повернулась в его руках, не зная, как спросить очевидное.

– Как ты...

– Нашел на это деньги? Займы, подработка. Я хватался за любую работу, что мне предлагали, но обычно торчал, моя посуду в кафетерии. На выходных подрабатывал помощником бармена, - он слегка усмехнулся.
– Опять посуда.

Она вновь прислонилась к его груди.

– Похоже, у тебя не было времени веселиться.

Хадсон нахмурился.

– Я был там не ради веселья.

Пламя взметнулось выше, когда загорелись сами поленья. Она наблюдала за огнем, невольно вспоминая свой опыт в колледже. Получить приглашение на нужную вечеринку было почти так же важно, как посещать нужные лекции, или даже важнее. А плата за обучение никогда не была проблемой. Хадсон отправился в колледж, чтобы упорно учиться и изменить свою жизнь. Все своими силами.

– Что заставило тебя нацелиться на Уолл-стрит?
– спросила она.

– Я попал на стажировку и понял, что преуспеваю в этом. Входить в уязвимые компании, улучшать важные детали за счет личных ресурсов, маневрируя миллионами долларов или без предупреждения срывая сделки... в конце концов, это стало игрой. Даже спортом.

– Твоей личной версией Монополии?

Он усмехнулся.

– Полагаю, да. И мне понравились власть и контроль, которые приходят вместе с деньгами, - его объятья сжались крепче.
– Хотя ничто из этого не могло вернуть мне то, что я потерял.

– Ты имеешь в виду маму?
– мягко спросила она.

– И Ника.

– Ника?

Хадсон кивнул.

– Они забрали его от меня.

Что? Алли села.
– Забрали его? Кто его забрал?

– Государство, -

его слова были едва различимы.
– И пяти минут не прошло после сообщения о маминой смерти.

Хадсон закрыл глаза, нахмурив брови, словно испытывая боль. Несколько секунд он сидел молча, и Алли гадала, продолжит ли он вообще. Но затем он открыл глаза, все тело его напряглось. Повернув голову, он посмотрел на нее, в глазах стоял немыслимый ужас. Алли задержала дыхание.

Все это возвращалось к нему.

– Когда доктор вышел, с ним был шериф и какая-то леди из службы опеки. Он сказал, что ему жаль, и они сделали все, что могли.

– Ник, должно быть, был так напуган, - сказала она, эхом вторя его голосу.

– Я никогда не забуду его взгляд, когда он понял, что происходит. Он начал кричать, умолять меня не позволить им забрать его. Господи, его, кажется, слышал весь госпиталь.

Ее сердце сжалось от одной мысли о маленьком напуганном мальчике, потерявшем маму и теперь лишившемся дома.

– У них были основания?

– Они вывалили на меня целую гору дерьма о том, что это для его же блага, - он провел рукой по волосам, резко выдохнув.
– Ну да, гребанного лучшего блага. Следующее, что я помню - это как шериф пытался вытащить Ника наружу, к машине, но он вцепился в мою руку. Чем сильнее тянул шериф, тем сильнее Ники держался за меня. Он продолжал кричать, чтобы я сделал что-то, но шериф уже расстегивал наручники, точно ожидал от меня проблем, - Хадсон побледнел, и когда он вновь заговорил, голос больше напоминал скрежет гравия.
– Я нихрена не мог поделать, лишь отцепить его пальцы от своей руки.

Полено в камине перекатилось, вышибая искру. Сквозь слезы, жгущие глаза, Алли смотрела, как Хадсон невидящим взглядом уставился на пламя перед собой. Его боль и страдание были почти физически осязаемы. В конце концов, он оказался тем, что оттолкнул своего брата. Он разбил его сердце. Она даже не представить не могла, как это было тяжело.

Тишина повисла между ними. И вновь Алли невольно задумалась, что стало с отцом Хадсона. Она спрашивала об этом, когда они были подростками, но немногословный ответ Хадсона дал понять, что он не хочет это обсуждать. И как бы она ни хотела, чтобы он ей открылся, она отказалась от расспросов. Вместо этого она просто взяла его за руку, позволяя Хадсону рассказывать то, что он хотел, по порядку.

Несколько долгих мгновений спустя он прочистил горло и продолжил.

– После этого Ника швыряли из одной приемной семьи в другую. Он звонил, умолял меня прийти и забрать его, угрожал сбежать. Я пытался забрать его под свою опеку, но кто отдал бы маленького мальчика какому-то мудаку?

– Ты сам был ребенком, Хадсон.

Он мельком глянул на нее.

– Я должен был привести свою жизнь в порядок. Мой брат нуждался во мне, но у меня не было средств вытащить его из этой долбанной системы, - он вздохнул и тихо добавил: - То, как все обернулось тем летом, позволило мне трезво взглянуть на свою жизнь. Все, что я сделал с тех пор, было продиктовано желанием никогда не ощущать себя таким беспомощным.