Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
Шрифт:
– Да, я кое-как умею кататься на водных лыжах. На одной лыже у меня не получается подняться из воды, но на двух я поднимаюсь.
– Вы плаваете?
– Да, да. Плаваю я с огромным удовольствием.
– Очень хорошо, поскольку мы ходим под парусом и по очереди катаемся на лыжах за яхтой, а затем отправляемся на остров Эгг-Айленд. Мы замечательно проводим время! Мы все время будем на воде, так что вам ничего не понадобится. Теннисные шорты у вас уже есть, а мой брат Бобби в случае чего одолжит вам еще одни шорты, или рубашку, или что вам понадобится.
– У меня при себе нет денег, ни цента.
– Вы остановитесь
Сначала самолет улетел со «взрослыми»: Этель, Тедди и остальные из их поколения. Затем в девять часов полетели я и сестры. Помню, приземлились мы что-то около половины одиннадцатого и сразу же отправились в большой особняк в Хайянис-Порт. Мария начала рисоваться передо мною.
– Идемте купаться! – предложила она.
– Что вы хотите сказать – купаться?
– Ночь чудесная! Пошли купаться.
И мы пошли купаться. Мы поплыли к яхте, стоявшей довольно далеко от берега. Мария плавала как рыба. Мы забрались на борт, немного отдышались и поплыли обратно.
Все это было частью испытания. Сестры постоянно затаскивали в поместье Кеннеди разных людей и испытывали их. Прикалывались над ними. Разумеется, я этого не знал.
Наконец мы легли спать. Бобби отдал мне свою спальню, прямо по соседству со спальней Марии. На следующее утро меня разбудил громкий шум. «Всем одеваться! Всем одеваться! Встречаемся в церкви. Бабушка приходит в церковь. Мессу будут служить для нее!» Все бегали по дому, отбирая друг у друга одежду.
Внезапно до меня дошло, что, кроме теннисной формы, у меня ничего нет.
– Мне нечего надеть, – сказал я.
– Ну, вот, возьмите рубашку Бобби, – сказали сестры.
Выглядела рубашка не слишком многообещающей: Бобби весил сто семьдесят фунтов, а во мне было двести тридцать. Рубашка затрещала по швам; пуговицы были готовы вот-вот оторваться. У меня не было подходящей одежды, а мы отправлялись в церковь, где нас ждала Роза Кеннеди. Бобби попробовал одолжить мне брюки, но они оказались слишком малы, я не смог натянуть их выше бедер. Поэтому я отправился в церковь в шортах, словно маленький мальчик. Мне было бесконечно стыдно – на что, конечно, все и было рассчитано. Сестры покатывались со смеху. «Это же просто умора! Вы только посмотрите на его штаны! Посмотрите на его рубашку!»
Потом мы вернулись домой завтракать. У меня появилась возможность хоть чуточку прийти в себя. Поместье Кеннеди было заполнено россыпью белых двухэтажных домиков, стоящих на просторной лужайке вдоль воды, очень живописных. У Розы Кеннеди был отдельный домик, как и у каждого из ее детей. Меня поселили в домике Шрайверов, поскольку Мария и Кэролайн договорились, что в первую очередь я буду гостем Марии.
В течение дня взрослые собирались в том или другом домике на завтрак, обед, коктейли и так далее. Представление о том, что выходная одежда мне не понадобится, оказалось насквозь ложным, поскольку все мужчины приходили на коктейль в белых брюках и спортивных пиджаках – и только я один был в шортах. Мария и Кэролайн всем меня представляли, а я держался как мог.
Роза Кеннеди пришла специально, чтобы познакомиться со мной. Ей было очень любопытно посмотреть на этого парня из мира мышц, и она засыпала меня вопросами о тренировках. «Наши ребята почти не занимаются спортом, и меня это беспокоит. Вы не могли бы прямо сейчас показать нам несколько упражнений? И мне самой тоже кое-что нужно, для живота». В то время ей было уже под девяносто. Вскоре под моим руководством внуки и кое-кто из родителей уже выполняли наклоны и поднимали ноги. Все покатывались со смеху.
Однако мне еще предстояло во многом разобраться. Для чего нужно это поместье? Зачем здесь столько домиков, тесно составленных? Было очень любопытно смотреть, как Кеннеди ходят друг к другу в гости. «Сегодня коктейль-вечеринка у Тедди, затем мы ужинаем у Пэт, а завтра завтракать будем с Юнис и Сарджем», и так далее.
Сестры постоянно спорили между собой, желая испытать, насколько я компанейский парень: например, они таскали меня на тросе за яхтой. Однако в присутствии Джо Кеннеди-второго, старейшины, они вели себя очень любезно. Когда все собрались играть в упрощенный вариант американского футбола на лужайке перед домом бабушки, Джо спросил у меня:
– А вы играете?
– Понятия не имею, что это за игра.
– Вчера я обратил внимание на то, что вы представляли Пеле так, как будто хорошо его знаете, так что, наверное, в европейском футболе вы разбираетесь.
– Да.
И вот в тот день Джо заставил всех играть в европейский футбол. Подобные маленькие любезности никогда не забываются. За Джо, первенцем Роберта Кеннеди, сложилась репутация человека крутого и резкого, у которого нередко случались приступы ярости, сопровождающиеся громким криком. Однако в тот день я увидел также обаяние и понимание. Джо хотел знать, чем я занимаюсь, как тренируюсь, какая это страна Австрия, откуда я приехал. Нашему сближению способствовало то, что мы с ним оказались почти ровесники – он был всего на пять лет моложе меня. Когда человек проявляет по отношению ко мне такое внимание, я до конца своих дней готов сделать для него все, что угодно.
Когда уже начинало смеркаться, мы с Марией отправились на прогулку вместе с ее бабушкой. Роза задавала внучке вопросы по грамматике, проверяя, какой уровень образования дает колледж. «Как правильно сказать, так-то и так-то мне, или так-то и так-то меня?» Затем она перешла на немецкий и заговорила со мной, объяснив, что в юности обучалась в Голландии в монастырской школе. Продемонстрировав свободное знание языка, Роза поговорила о Бетховене, Бахе и Моцарте, поведала, что очень любит оперы и симфоническую музыку, добавив, что всю свою жизнь играет на фортепиано. Мне было очень интересно так близко познакомиться с главою семейства Кеннеди, о которой я столько слышал и читал, – близко прикоснуться к самой истории.
Вечером мне нужно было отправляться в обратный путь. Мария отвезла меня в аэропорт, и мы уже стояли, болтая, у билетных касс, как вдруг я вспомнил, что у меня совсем нет денег. Марии пришлось выписать чек, чтобы я смог оплатить билет. Я был вынужден одалживать деньги у двадцатиоднолетней девушки, и от стыда моя температура взлетела градусов на сто. Я всегда стремился зарабатывать достаточно сам, чтобы не брать в долг и не просить подаяния. Вернувшись в Лос-Анджелес, я первым делом сказал Ронде: «Немедленно выпиши чек на шестьдесят долларов и отошли его Марии, потому что мне пришлось брать у нее взаймы. Я должен как можно быстрее вернуть ей деньги». Я выслал чек, добавив записку со словами благодарности.