Вспомнить забытое 2. Тайна пленённой планеты

Виннер Виктория

– Естественно, я двинул ему по морде, и Йенс, естественно, даже не пытался сопротивляться. Он, по-моему, был даже рад. Наверное, он с превеликим удовольствием и сам бы себе врезал. Тем не менее, Регнер быстро собрался. Он порывался пойти к тебе, чтобы поговорить, но я его отговорил, решив, что в ближайшее время ты захочешь побыть одна…

Я кивнула. Вот в этом брат не ошибся. Я бы не смогла говорить с Йенсом в тот же вечер. Да я бы его просто в комнату не пустила.

– А когда Йенс разъяснил мне всю ситуацию насчёт зачистки родственников сотрудников секретных служб, я, скажем так, убедил его, что лучше ему уехать, надавив на то, что знаю тебя гораздо лучше. И хоть совесть поедом его ела, он всё же согласился со мной… ради тебя… Да чего там говорить…

И так было понятно, что нет у вас будущего. Десять лет отношений на расстоянии, пока ты не закончишь академию? Лучше уж сразу было это остановить… Как пластырь оторвать… Кнопка, ну подумай сама. У вас действительно нет и не было шансов на «счастливы вместе». И как минимум ещё лет семь не будет. Пока ты не окончишь учёбу… И какие-то отношения возможны только в том случае, если ты поступишь на службу в консульство… Но я не хочу, чтоб ты таила в душе обиду на Йенса. Если кто и заслужил твой гнев, так это я. Регнер просто поверил мне и хотел поступить, как лучше для тебя. Поверь, ему это решение далось очень непросто. Все эти три года он при каждом удобном случае спрашивал о тебе… Мне кажется, он до сих пор злится на меня из-за того, что я его обманул… Обещал ведь только ваш идиотский поцелуй стереть, а сам буквально вырвал Йенса с корнем из твоей головы и сердца. Кноп, вот сейчас остуди голову и подумай, неужели я был абсолютно не прав в этом?

И я задумалась. Великий, какая же тяжёлая ситуация… Я абсолютно не знаю, как мне всё это переварить и как к этому относиться. Но я совершенно точно знаю, что никогда не забуду того, что Эдди заставил меня пережить с вымышленным Алексом. А что касается Йенса… Где-то в глубине души я понимаю, что брат выбрал верный путь. Ведь в противном случае всё это время я бы тешила себя надеждой на светлое будущее с Регнером. И возможно, это мешало бы мне жить нормальной полноценной жизнью. А, зная себя, я вообще могла бы проявить настойчивость, и кто знает, чем бы это закончилось? Слабоумием из-за парочки зачисток? Хотя убрать из памяти наш первый поцелуй было бы вполне достаточно… Йенс уехал бы через пару дней обратно в Столн, чтобы приступить к своим обязанностям начальника секретного отдела, я бы помахала ему ручкой, позабыв о своём позорном поступке, и Йенс Регнер остался бы в моей памяти тёплым воспоминанием о первой влюблённости.

И, несмотря на то, что произошло со мной за последний месяц, несмотря на то, что брат сейчас доложил мне об ещё одном своём косяке, я первый раз за месяц искренне улыбнулась. Мне невероятно приятно было слышать, что Йенс беспокоился обо мне все эти годы, а знать, что он не бросал меня, что хотел остаться и поговорить – и вовсе бальзам на мою многострадальную душу.

И пусть у нас ничего не может быть, осознание того, что и я ему не безразлична, пусть и не так, как он мне, согревало изнутри, разливаясь коньячным теплом по всему телу. Кажется, именно сейчас я впервые за долгое время отпустила волнения и тревоги, преследующие меня двадцать четыре часа в сутки, полностью оправдав Регнера в своей голове и сердце. И пусть это моё душевное спокойствие быстротечно, но оно дорогого стоит…

ГЛАВА 3

Первый раз за все мои двадцать лет между нами с братом повисло неловкое молчание. В этой оглушающей тишине мы закончили ужин, и я, поднимаясь из-за стола, чтобы помыть руки в кухне, спросила у брата, пытаясь развеять неловкость:

– Что у вас с Дайной?

Эдди негромко хмыкнул, но я даже из кухни услышала радость в этом глухом звуке.

– А ты разве не знаешь?

– Мы созваниваемся пару раз в неделю… Но она, как оказалось, не любитель распространяться о своей личной жизни. Она просто говорит, что счастлива «как прозревший слепой…» – странное сравнение, – я улыбнулась, вспоминая довольный голос подруги.

Эдди вошёл на кухню с грязной посудой в руках и растянул губы в моей любимой улыбке.

– Да, всё и правда хорошо. На следующей неделе я беру отгул и на три дня еду в Столн.

Ого.

Я искренне удивилась и обрадовалась. Эдди и отдых… Он ещё ни разу в жизни не брал отпуск или отгул с тех пор, как начал подрабатывать, учась в академии.

– Не хочешь со мной? – удивил меня Эддон своим предложением.

– Эд, я конечно, с удовольствием повидалась бы с Дайной, но не хочу ни учёбу пропускать, ни мешать вам… Может, она сама как-нибудь приедет…

Эдди молча кивнул, принимая мой отказ, и спросил:

– А что с Ричем? Он очень хороший парень…

«Знаю», – подумала я с грустью. И вот в былые времена я бы рассказала брату абсолютно обо всём, ничего не утаивая. Рассказала бы, как Рич внимателен, и как мы вчера кино смотрели – тоже бы рассказала. А вот сейчас почему-то совсем не хотелось откровенничать с Эддоном. Неужели я окончательно перестала ему доверять?

– Рич – хороший, да. Ты очень здорово его натаскал. Мне кажется, мы с ним вдвоём запросто уложим на лопатки весь наш курс минут за пять, – отшутилась я, подразумевая всё же некоторую долю правды.

– Ника, я не об этом.

«Да знаю я», – раздражённо подумала я.

– А о чём? – спросила вслух.

– Что у вас с ним? – напрямую задал вопрос Эдди.

– Эд, ничего у нас. Мы просто хорошие друзья.

– Как думаешь, может получиться что-то большее? В конце концов, когда-то тебе придётся заняться и своей личной жизнью.

Я только пожала плечами, и остаток вечера мы молча прибирали на кухне, после чего я уехала с тяжёлым сердцем, но с разложенными по полочкам в моей голове мыслями. Эдди прав. Когда-то мне придётся заняться своей личной жизнью, и в ней нет места Йенсу Регнеру, пусть и прощённому мной. Точка.

* * *

Эти выходные я решила посвятить самой себе. Одиночество, мысли, мох и деревья – что может быть лучше?

В лесу я не была с тех самых пор, как Эддон увёз меня из военного лагеря, поэтому успела очень сильно соскучиться. Я тосковала по деревьям, кустам и лесному воздуху, как по живому человеку, меня буквально тянуло туда магнитом.

Я подготовилась к длительному походу, собрав с утра пораньше свой рюкзак. Взяла кинжалы, планируя немного попрактиковаться, а то скоро разучусь держать в руках своё любимое оружие, положила бутылку воды и пару бутербродов. Написав Эл записку, в которой сообщала правду – хочу погулять по лесу – я отправилась в сторону мужских общежитий, чтобы пройти уже такой привычный путь и перемахнуть через забор.

Герехтайтский лес встретил меня лёгким ветерком и завораживающим видом. В середине февраля всё ещё стояла самая настоящая зима и ни малейшего намёка на приближение весеннего тепла не было. Лаои, как и всегда, впечатляли своим убранством – листва на нижних ветвях полностью опала и лежала теперь пушистым покрывалом, прикрывая массивные, слегка выпирающие из земли корни величественных деревьев. И чем выше поднимался взгляд, тем «богаче» на листву были лаойские ветки, и тем больше снега укрывало слегка побуревшие листья, которые из последних сил цеплялись за огромные ветки в надежде продержаться и не упасть на землю ещё хотя бы пару дней.

Дойдя до уже знакомой поляны, я увидела всё так же висящую между деревьями мишень, когда-то установленную Регнером для наших тренировок. Достала из рюкзака кинжалы, скинула его вместе с тёплой курткой на землю и встала в позицию, прислонив к щеке холодное лезвие, и… застыла, услышав глухое рычание в кустах справа.

Сказать, что я испугалась, ничего не сказать. Всем известно, что, несмотря на огромное количество диких животных, герехтайтские леса абсолютно безопасны для людей. Животные сами избегают мест, где витает людской запах, да и за восемнадцать лет жизни на Герехтайте я никогда не сталкивалась ни с чем по-настоящему опасным. Поэтому рык в непосредственной близости поверг меня в ужас. Я ведь совершенно не знаю, как себя вести при столкновении с диким животным. И спасут ли меня эти маленькие кинжалы от, возможно, голодного хищника?