Вспышка молнии за горой
Шрифт:
«Есть ли кто-нибудь у тебя?»
«В данный момент – нет, но сегодня
Я с Тимом встречалась».
«Тим – парень отличный. Привет
Ему от меня передай».
(Вешаю трубку.)
Я считал свои ночи
Весьма приятными,
Дни, кстати,
Тоже.
Я на машинке печатал и ржал
В голос,
И вновь заправлял бумагу,
И снова печатал.
Как-то ночью
Сидел я, печатал
И ржал в голос -
И вдруг
Услыхал,
Как
Зацокали по дорожке.
Потом тишина настала,
Так что я отхлебнул
Из стакана
И немножко еще поработал.
А потом
Были грохот
И звон
Разбившегося стекла,
И по ковру
Моему
Покатился
Огромный камень.
Он докатился
Почти что
До места,
Где я сидел…
Я услышал
Высокие каблуки
Торопливо зацокали
Прочь от дома,
А потом
Был звук
Заводящегося мотора,
А потом
Машина
С ревом рванула с места
И унеслась.
Одно из стекол
Входной двери
Разбилось
В осколки…
Два дня спустя
Вновь позвонила Сандра.
«Ну, как дела?»
«Ничего».
«А почему
Ты не спросишь,
Как дела У МЕНЯ?»
«Ну, хорошо, ладно,
Так КАК ЖЕ
Дела у тебя?»
«ПОГАНЫЙ
СУКИН ТЫ СЫН!»
Она завизжала
И бросила трубку.
Что любопытно, -
В тот раз
Я и вправду
Был не один.
«Кто это был?» – Спросила она.
«Так,
Голос из прошлого». «о, отлично,
Так, может,
Вернемся
К нашему интервью?
Что составляет
Предмет вдохновения
Вашей поэзии?»
«Хороший трах».
«что?»
«хороший трах», -
Повторил я погромче,
Встал
и добавил коктейля
В ее бокал.
What Bothers tnem Most
В мусорную корзину
Отец мой любил мечтать,
Как однажды разбогатеет.
Голосовал он всегда за республиканцев
И говорил,
Что, если я день за днем
Стану усердно трудиться,
То буду
Достойно вознагражден.
Должен заметить,
Когда отец ПОЛУЧАЛ работу,
То работал усердно,
Работал настолько тяжко,
Что никто не мог с ним сравниться.
«Да что с этим мужиком?
Свихнулся он, что ли?»
Отец мой был сильно потливым,
Краснолицым,
Большим
И сердитым.
Казалось,
Чем он сильней старался,
Тем бедней и бедней
Становился.
Давление у него
Становилось все выше,
Сердце
Билось неровно.
Курил он «Кэмел»
Или
И пачки полупустые
Валялись везде, где придется.
В восемь вечера
Спать он ложился,
Вставал в пять утра,
И частенько орал
И избивал жену
И сынишку.
Он умер еще молодым.
После его похорон
Сидел я в спальне
Его опустевшего дома
И курил последнюю пачку
Его «Пэлл-Мэлл».
Он верил:
На свете есть лишь его правда,
Его путь.
Смерть для него
Не была позором,
А вот его непреклонность
При жизни
Сильно меня раздражала.
Я говорил с ним однажды
Об этом.
Я говорил:
Жизнь наша
Пуста
И печальна,
И можно надеяться
Только
На пару мгновений
Покоя и мира
В сердце
Этого урагана.
«Ты просто сидишь сложа руки!
–
Он отвечал.
–
Просто сидишь
и языком болтаешь!
А я тебе так скажу:
Главное – честно работать
За честную плату!»
Нет, если вдуматься,
Отец был
Не единственной
Причиной моих несчастий.
И когда докурил я до фильтра
Последнюю сигарету
Из последней его пачки,
То просто ее выбросил
В мусорную корзину.
Тогда наконец и отец
Тоже
Исчез
Навсегда.
Into the Wastebasket
Кончено и забыто
Украшенный скромно железным крестом,
Самолетик красный
Плывет
По моему сознанью.
И когда отец открывает врата ада
И оттуда, снизу,
Кричит и кричит мое имя,
Я понимаю – настало
Время принять правду:
Хотя примирения между нами
Нет и не может быть,
Старые раны травить -
Значит, попросту мучить сердце.
Украшенный скромно железным крестом,
Самолетик красный
Прочь улетает -
Скрывается в небе Бразилии.
И я закрываю глаза
(Так меркнет свет
В глазах соколиных),
И бессмысленный гнев
Человека живого
На мертвого человека
Исчезает Навеки.
It’s Over and Done
Хороший парень
Я у него выигрывал в карты, машину одалживал,
Трахал его жену.
Вообще-то с женой его трахались все подряд,
Но более славного парня
Я не встречал никогда.
Ти Кей Кемпер несколько лет играл
За «Грин-бэй пэкерс»,
А потом получил травму колена и занялся