Вспышка нежности
Шрифт:
Лошадь, удовлетворенная, лежала на боку, ожидая завтрашнего дня, когда она сможет вывести свою новорожденную дочку на сочное пастбище. Бретт повернулся и взглянул на Дану, так близко стоявшую. Ее глаза, большие и блестящие мерцали душевным волнением. Вид матери и жеребенка растрогал ее почти до слез. Она нервно моргнула и закрыла глаза, не в состоянии выдержать его одновременно нежного, оценивающего и проницательного взгляда.
Бретт поднялся, увлекая ее за собой, и провел пальцем по ее маленькому носу, нежным полным губам, задержавшись на ямочке на подбородке.
— Я как раз думал об имени для
Слоан ответил за них обоих с довольной улыбкой:
— Должен сказать, мы почтем это за честь.
Бретт протянул руку и выключил свет.
— Ну что ж, тогда давайте вернемся в дом и откроем бутылочку шампанского по этому поводу. Если Дана обещает вести себя прилично, мы ей тоже немного позволим выпить.
— Я принимаю вызов, — быстро ответила она, и была награждена мерцанием веселых искорок в его глазах.
Утро вновь испортило настроение. Возвращаясь со своей верховой прогулки, Дана встретила в холле Бретта.
— Если у вас есть минутка, Дана, зайдите.
Она последовала за ним в его кабинет, недоумевая, что могло случиться. Бретт выглядел хмурым и рассерженным, а его слова означали приказ, а не просьбу. В кабинете он подошел к столу, открыл утреннюю газету, перелистал ее, тщательно сложил на странице светской хроники и протянул ее девушке. Дана взглянула на снимок и узнала себя и улыбающегося Джеффа. Она решила не показывать своего смущения.
— Не думаю, что у меня есть снимок лучше этого, — заявила она с деланой небрежностью.
— Вид почти ангельский, — мрачно согласился Бретт. — Но мы с вами прекрасно знаем, что это не так.
Девушка подняла глаза, чувствуя напряжение, исходившее от него, и закусила губу, однако ее взгляд был красноречивее слов.
— Ваши умозаключения слишком сложны для моего понимания, Бретт, — медленно сказала она. — Вы странный человек, холодный и абсолютно бессердечный.
— Что вы имеете в виду? — В его глазах читался вызов.
— Может, я и сама странная, — вздохнула Дана. — Но скажите, почему это так вас разозлило? — Она указала на снимок.
— Иногда, по крайней мере, нужен кто-то, кто должен сказать вам, что можно делать, а что нельзя, Дана, — ответил он, угрюмо и пристально глядя на нее.
— Да, — сказала она, отвернувшись и слегка нахмурившись. — Вы именно тот, кто может это сделать.
— Могу и сделаю, — убедительно и резко заявил он. В его голосе были нотки беспощадности, а глаза мрачно и оценивающе смотрели на нее. Он повернул девушку к себе лицом. — Не поощряйте Джеффа никоим образом. Оставьте его в покое. Он несчастлив, неуверен в себе, кроме того, он женат и не имеет права на вашу поддержку или жалость Я не хочу, чтобы вас использовали в качестве буфера между ними. Храните все, что можете принести в жертву, для более подходящего мужчины.
Дана затрепетала. К щекам прилила кровь, она чувствовала странное возбуждение. Слезы бессильной злости брызнули из глаз девушки.
— Я лучше пойду, пока не забыла, что вы босс моего отца.
— Я не хотел обидеть вас, — сказал он с грубоватой нежностью.
— Это не важно, Бретт, — ответила она, выворачиваясь из его рук. Ее щеки пылали. — Когда вы — хозяин положения, какое имеет значение, обижаете вы кого-то или нет. Да и вообще, вы что, считаете меня Матой Хари [3] ?
3
Хари Мата (1876–1917) — голландская танцовщица, во время Первой мировой войны была агентом немецкой разведки во Франции, завоевала славу шпионки-соблазнительницы.
— Нет, — он улыбнулся, вопреки себе, развеселившись от ее пылкой речи. — Скорее Лореллеей [4] .
Дана медленно покачала головой:
— Если мне придется терпеть вас продолжительное время, это сведет меня в могилу!
Бретт расхохотался:
— Ну, вам придется потерпеть хотя бы до Весенних игр. Это в контракте вашего отца.
— Я должна выйти из этой комнаты прежде, чем досчитаю до трех, — храбро заявила Дана, — иначе я могу забыть про свое хорошее воспитание.
4
Лореллея — образ холодной, неприступной красавицы, воспетый Гейне и другими поэтами.
— Я знаю, что тогда может случиться, — поспешно сказал он. — Надеюсь, что когда-нибудь мы с вами будем в состоянии говорить искренне и спокойно.
— Я буду тогда слишком старой, чтобы беспокоиться, — вспыхнула Дана.
Бретт поднял голову, и его глаза опасно сверкнули.
— Я помогу вам убраться отсюда: один… два..
Дана повернулась, вполне контролируя себя, и направилась к двери. Ручку почему-то заклинило, и она никак не могла сдвинуть ее с места. Рука Бретта скользнула мимо ее талии, и девушка в испуге закрыла глаза.
— Позвольте мне. Я давно так не развлекался.
Замок громко щелкнул, и Дана бросилась вон из комнаты. Ее ладони зудели от желания ударить этого человека.
— Три! — Донесся до нее голос Бретта.
В последующие несколько недель Дана использовала любую возможность, чтобы наладить контакт с Марго Рэнкайн. Но ее усилия были тщетны: Марго совершенно ясно дала понять, что все эти попытки ее только раздражают и даже возмущают. К счастью, они мало виделись — миссис Рэнкайн вела светский образ жизни: завтраки, ужины, благотворительные кампании, театр, балет, концерты — она бывала там одна или с мужем. Часто оставалась на ночь в городе, в доме своих родителей, во всяком случае, так она говорила.
Но однажды вечером Марго постучала в дверь Даны, чем сильно удивила девушку: за день они не обменялись и парой слов. Марго собиралась уезжать. Она выглядела очень элегантно в черном костюме с серебристым отливом. Ее пышные темные волосы были скручены сзади в греческий пучок, в ушах мерцали бриллианты. Марго сразу же перешла к делу, ее глаза беспокойно бегали, осматривая обстановку комнаты Даны.
— Я останусь на ночь в городе, — сказала она. — К Бретту должна прийти женщина — новая помощница по хозяйству. Присмотрите за этим вместо меня, хорошо? Я не могу изменить свои планы.