Встан(в)ь перед Христом и убей любовь
Шрифт:
Сайиду Нафишах вывели в центр лабиринта и повелели ей раздеться. Пока ее вели обнаженной через лабиринт, в центре которого располагалась виселица, со всех сторон раздавались недоуменные крики. Толпа ожидала увидеть Пенелопу Брэйд, отец которой решился отдать свою единственную ночь, чтобы та стала могущественной сущностью в мире духов. Во время общего замешательства
— Это же Сайида Нафишах! — закричал кто-то. — Мы не можем принести эту девицу в жертву, ее отец не давал нам такого разрешения, а он — очень влиятельный человек.
— Вы правы! — возопил Верховный друид. — Все церемония погублена, потому что у нас не остается времени, чтобы приготовить замену, поскольку до астрологической конъюнкции остается шесть минут!
Я пробирался через кустарник и перемахивал через изгороди. Я знал, что друиды порвут меня на клочья, если поймают. Добравшись до проезжей дороги я начал голосовать. Машин было немного, но мне повезло — примерно пятая остановилась и подкинула меня до самого Уимблдона. Для того, чтобы добраться до Тернем Грин на метро, мне пришлось пересесть всего один раз. Пенелопа Брэйд поджидала меня в моей квартире. Я дал ей детальный отчет о связях ее отца с язычниками. Я подвергал себя сильному риску, отправившись в Уолберсвик, чтобы изгнать демона, овладевшего моей возлюбленной, но все обошлось к лучшему, и девушка, которую я спас от пламени ада, приняла мое предложение и согласилась выйти за меня замуж.
Я закрыл глаза и слегка расслабился, а когда я открыл их снова, Ванесса исчезла. Вместо нее напротив меня сидел мужчина, в котором я узнал доктора Джеймса Брэйда. Он был моим повелителем — человеком, от которого я пытался скрыться всю свою жизнь. Я проследовал за Брэйдом, мы сели в автомобиль и поехали в кабинет доктора в Белгравии.
— Плоховато выглядите, — дружелюбно сказал Брэйд. — Витаминчиков бы вам вколоть.
— Я не хочу убивать ее, — рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к операционному столу. — Почему я должен ее зарезать?!
— У вас нет выбора, — сказал доктор, выкручивая мне руку. — Вы думаете, что вырвались из-под контроля, но каждый эпизод в вашей печальной истории запрограммирован нами.
— Не понимаю!
— Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, — принялся объяснять хирург. — Мы хотим научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы создали в их мозгу. Овладев этим умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения ими шпионской деятельности.
— Но у меня нет склонности к совершению убийств, — простонал я.
— Какая чушь! — рявкнул Брэйд. — Неужели вы не знакомы с так называемой миметической теорией возникновения желания?
— Нет.
— Мы ценим вещи, — принялся разъяснять доктор, — потому что их желают другие люди. Мы усваиваем систему ценностей, подражая другим, — короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе, сколько желаем походить на ближних. Но если мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить конец этому конфликту, необходим суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется покой. В вас мы запрограммировали личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание моей дочери. Это неизбежно приведет к конфликту между вами и Пенелопой, и конфликт этот вы сможете разрешить только через ритуальное человеческое жертвоприношение!
— Но это ужасно! — простонал я. — Это же так ужасно!
— Ничего ужасного, — настаивал Брэйд. — Этот акт разом окупит все вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!
— Ни за что! — вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось беспамятство, которое продолжалось то ли несколько недель, то ли несколько месяцев.