«Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя
Шрифт:
20 июня 1950 года в газете «Правда», выходившей многомиллионным тиражом, появилась статья И.В. Сталина «Относительно марксизма в языкознании». С января по сентябрь 1952-го там же были опубликованы четыре его статьи, вышедшие затем под общим названием «Экономические проблемы социализма в СССР».
Официальная пропаганда, естественно, восприняла новые труды вождя с восторгом, хотя и без сколько-нибудь серьезного анализа. Позже, после смерти Сталина, стали раздаваться ехидные голоса по поводу этих сочинений. Как тут не вспомнить начало стихотворения Юза Алешковского:
Товарищ Сталин, вы большой ученый, В языкознании постигший смысл и толк, А я простой советский заключенный И мне товарищ серый брянский волк.Шутки шутками, а мне, закончившему 9-й класс, воспитанному на русской классической литературе, не разделявшему культ личности вождя, его статья о языкознании показалась какой-то странной прихотью. Я понимал: он руководит страной, несмотря на преклонный возраст, после страшного перенапряжения военных лет. И вдруг озаботился темой, которую не мог знать профессионально.
Затем на страницах «Правды» он ответил на письма читателей, высказавших недоумение по поводу некоторых положений его работы или даже возражавших ему. Выходило, что Сталин без тени сомнения представил свои заметки на всеобщее обсуждение.
Считалось, что великими теоретиками были Маркс, Энгельс, Ленин; Сталина называли продолжателями их дела. Но даже первые трое не писали трудов по языкознанию. Неужели Сталин уверовал в свою гениальность во всех науках? Неужели мало ему было почестей как главе государства?
Легко ему было участвовать в «свободной дискуссии», не имея серьезных оппонентов. Ведь главный из них — академик Н.Я. Марр — давно уже умер. Или в своем интересе к языкознанию Иосиф Виссарионович решил превзойти Екатерину II?
Она в 1784 году прочла солидный труд французского филолога и антрополога Кур де Жебелена и увлеклась идеей единого праязыка (как много позже и Н.Я. Марр). Императрица даже принялась составлять сравнительный словарь всех языков. Собранные материалы она передала академику Палласу, который подготовил первый том под заглавием «Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы». Императрица никого не критиковала, философией марксизма не владела за неимением таковой, а потому ее изыскания в языкознании прошли бесследно, не представляя сколько-нибудь значительного интереса.
Впрочем, Сталин сразу же оговорился: «Ко мне обратилась группа товарищей из молодежи с предложением — высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании. Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей. Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому делу я имею прямое отношение».
Первый вопрос, на который пожелал он ответить: «Верно ли, что язык есть надстройка над базисом?»
Ответ был отрицательным.
Получалось вроде бы несоответствие с основным утверждением материализма. Если есть единый фундамент общества — экономический базис, то все прочее следует относить к надстройке. Это соответствует постулату: материя первична, сознание вторично. Одно из проявлений сознания — язык. Значит, он определяется материальным бытием и должен считаться надстройкой. Неужели Сталин с этим не согласен? Он что же — идеалист?
Сталин пояснял: «Базис есть экономический строй общества на данном этапе его развития. Надстройка — это политические, правовые, религиозные, художественные, философские взгляды общества и соответствующие им политические, правовые и другие учреждения».
Где в такой системе место языка? Стараясь перейти на позиции марксизма, академик Н.Я. Марр пришел к выводу, что язык следует отнести к категории надстройки. Его ученики и последовали попытались возвести эту идею в ранг научной теории. Сталин возразил:
«Язык… коренным образом отличается от надстройки. Язык порожден не тем или иным базисом, старым или новым базисом, внутри данного общества, а всем ходом истории общества и истории базисов в течение веков. Он создан не одним каким-нибудь классом, а всем обществом, усилиями сотен поколений…
Ни для кого не составляет тайну тот факт, что русский язык так же хорошо обслуживал русский капитализм и русскую буржуазную культуру до Октябрьского переворота, как он обслуживает ныне социалистический строй и социалистическую культуру русского общества».
Да, происходят революции, надстройки меняются, экономический базис тоже, а язык сохраняется. «Поэтому сфера действия языка, охватывающего все области деятельности человека, гораздо шире и разностороннее, чем сфера действия надстройки. Более того, она почти безгранична». Так писал Сталин.
Он напомнил, что Н.Я. Марр причислял язык и к надстройке над базисом, и к орудиям производства. Но орудия производства производят материальные блага, тогда как язык «ничего не производит или "производит" только слова». Сталин отделался шуткой: мол, «если бы язык мог производить материальные блага, болтуны были бы самыми богатыми людьми в мире».
Однако вопрос затронут серьезный, и вряд ли вождь случайно не стал продолжать свои рассуждения. Ведь выходит, что есть нечто более фундаментальное, менее изменчивое в своей сути, чем базис и надстройки! А разве язык как средство общения и развития людей не производит блага? Он их производит: косвенно — материальные, непосредственно — духовные.
Значит, наряду с материальным базисом общества существует и духовный, воплощенный, в частности, в языке. Возникают новые вопросы. Можно ли вообще проявления духовной культуры причислять к «надстройке»? Разве религиозные верования меняются с изменением экономического базиса? Или радикально преображаются философские учения, научные теории, формы искусства?
Нет, конечно. Меняются государственное устройство, социальная структура общества, политика, господствующая идеология. Изменчива и материальная база, техника. Но есть духовная культура, живущая по своим законам. А еще есть изменчивая природа — еще одна важнейшая категория, оставшаяся вне схемы.