«Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя
Шрифт:
На этот счет тоже имеется официальная достоверная статистика. Оказывается, до 1938 года число бежавших из ГУ-ЛАГа было в 2–2,5 раза больше, чем умерших. А умирало…
Признаться, показатель смертности в сталинских лагерях выглядит неправдоподобно низким. Для контроля я справился на этот счет у одного военврача, находящегося на пенсии, интересовавшегося этим вопросом профессионально, а по своим убеждениям относящегося к демократам. Он подтвердил приведенные ниже официальные сведения.
У этой таблицы есть несколько удивительных на первый взгляд особенностей. Поражает низкая смертность в 1936 и 1937 годах: 2,5 и 2,6%. В конце XX века, в период «расцвета демократии» и правления Ельцина, в России общая смертность населения превысила 2%, то есть приблизилась к той, которая была в ГУЛАГе еще в те времена, когда в мире не использовали пенициллина и многих других лекарств.
А чем объяснить всплеск смертности в 1938 и 1941 годах? Переход к лагерям уничтожения? Но почему тогда в 1939 и 1940 годах смертность заметно снизилась?
Ответ помогает найти последняя графа таблицы, где показан процент бежавших из лагерей. До 1938 года он был очень высок: от 11 до 6%. И вдруг уменьшился в 20 раз. В то же время в 2,5 раза возросла смертность. В 1941 году всплеск лагерной смертности не сопровождался уменьшением и без того мизерного процента беглецов. По-видимому, в число умерших включены те, кого расстреляли при нападении фашистов в лагерях, расположенных на западе страны. Тогда расстреливали, как рассказывали свидетели, прежде всего «политических», опасаясь, что они перейдут на сторону врага.
Рост смертности в 1938 году объясняется, судя по малому количеству убежавших, ужесточением лагерного режима в связи с широким распространением побегов… Начались, по-видимому, расстрелы «при попытке к бегству» или когда беглец-рецидивист был вновь задержан.
Интересные данные приводит В.Н. Земсков о динамике уровня образования заключенных за период с 1934 по 1941 год. Удельный вес малограмотных за этот период снизился с 42,6% до 28,3%, а численность заключенных с высшим образованием увеличилась в среднем в 5 раз.
«Эти данные говорят о том, — делает он вывод, — что опережающими темпами в составе лагерных заключенных росли численность и удельный вес интеллигенции. Недоверие, неприязнь и даже ненависть к интеллигенции — это общая черта коммунистических вождей. Практика показала, что, дорвавшись до безграничной власти, они были просто не в силах удержаться от соблазна поглумиться над интеллигенцией».
Отметим, что слишком формально подошел уважаемый автор к понятию «интеллигенция», причисляя сюда только тех, кто получил высшее образование. Точнее был бы термин «интеллектуал» (хотя получение диплома еще не гарантия высоких или даже средних интеллектуальных способностей). Но главное не в этом. Несправедливо упрекать Сталина в «зажиме» интеллигенции или, тем более, «глумлении» над ней. Именно благодаря его политике население России из преимущественно безграмотного или малограмотного превратилось в народ с едва ли не самым высоким интеллектуальным потенциалом в мире. И не заемным, как у американцев, а собственным.
Есть люди с высшим образованием, использующие свои знания на деле, в труде; а есть и «образованны», стремящиеся получить работу полегче, пристроиться на «тепленьком» местечке, где есть возможность прикарманивать государственные денежки, различные материальные ценности или перейти на руководящую партийную работу. Не секрет, что подавляющее число экономических преступлений совершают люди с достаточно высоким уровнем образования.
Возрастание числа людей с высшим образованием в ГУЛАГе с 1934 по 1941 год объясняется прежде всего общим повышением уровня образованности в стране. Кроме того, сказывалось увеличение доли экономических преступлений. Очень существенно и то, что основной вал репрессий прошелся по «высшим слоям» советского общества, захватил множество руководящих работников в разных отраслях, а прежде всего в ОГПУ-НКВД и армии, но более всего — в партийных органах. Это лишний раз подчеркивает тот факт, что репрессии были не против народных масс, а против партийно-государственных руководящих работников.
Интеллектуалы при этом тоже страдали, но в меньших масштабах. А то, что недоверие к ним было вполне оправданно, показывает опыт «перестройки», развала и расчленения СССР, стремительного обнищания России за счет невероятного по масштабам и беспрецедентного в мировой истории вывоза капиталов и национальных богатств за рубеж. Все это осуществили, а также обеспечили интеллектуальной и пропагандистской поддержкой именно широкие слои «образованцев», людей, особенно склонных не только к обману, но и самообману.
Они, в отличие от интеллигенции, стремятся приобрести максимум материальных благ, а не духовных. Когда таких людей в обществе становится много и они проникают во властные и идеологические структуры, тогда общество становится по духу своему буржуазным, а не интеллигентным. Это и стало одной из основных причин поражения России-СССР в конце XX века.
Однако вернемся к теме репрессий довоенных лет. Очистился ли благодаря им советский народ от внутренних врагов и враждебных элементов? Отчасти — да. Но только отчасти.
«Позднее, во время войны, — пишет В.Н. Земсков, — выяснилось: десятки тысяч людей, всегда испытывавших ненависть к советскому общественному и государственному строю и мечтавших устроить массовую резню коммунистов, что побудило их стать активными пособниками фашистских захватчиков, избежали в 1937–1938 гг. ареста по той причине, что не вызывали у органов НКВД особых подозрений в силу своего показного «верноподданничества»… Органы НКВД (особенно при Н.И. Ежове) в основном занимались не настоящей классовой борьбой, а ее чудовищной имитацией в широких масштабах».
Надо лишь заметить, что дело не только в «имитации». По вполне объективным причинам выявить тех самых затаившихся врагов, о которых упомянул Земсков, не так-то просто, если не сказать — невозможно. В любом государстве есть немалый процент недовольных и даже враждебно настроенных к нему приспособленцев.
Надо ясно понять: репрессии 1937-1938 годов не были массовыми, практически не затрагивали трудящихся, а были направлены преимущественно на «верхние слои» НКВД, армии, ВКП(б), служащих.