Вставало солнце над Русью
Шрифт:
– Я не боюсь! Но одно дело быть вождём дружины и другое – правителем страны, в которой каждый род сам себе хозяин.
– Ты их объединишь под своей рукой, и будет у тебя не каждый палец сам по себе, а мощный кулак, которого будут бояться все! Мы должны поспешить на берега Ильменя, брат!
Мечтательному Олаву не терпелось отправиться вместе с Рюриком на Ильмень, ему хотелось чего-то нового: новых мест, новых подвигов. Братья Синеус и Трувор, когда узнали, что их брат Избор прибыл в Скандинавию и обосновался там, получив благословение своей матери Умилы, отправились к нему. Теперь они, не раздумывая, решили, что пойдут вместе с Рюриком на Ильмень, и это даже не обсуждалось. Дружинники Аскольд и Дир, часто ходившие с Рюриком и его дружиной в походы, тоже изъявили желание сопровождать его к славянским берегам.
Рюрик понимал, что будет трудно держать в повиновении буйный народ. Только страх перед вооружённой силой может удержать такой народ от смуты и междоусобиц. Поэтому он не спешил идти на берега Ильменя, подбирая дружину, готовую разделить с ним предстоящие трудности. Он отобрал самых закалённых в битвах и надёжных воинов, бесконечно преданных ему, готовых стать крепким оплотом своему вождю в устройстве нового государства. Скандинавы радовались и были уверены, что теперь Ильмень и славянские земли войдут в состав Скандинавии, но Рюрик сразу решил: не бывать этому! Если богам угодно было поставить его во главе великого могущественного народа, то вовсе не для того, чтобы подчинить этот народ угрюмому Северу. Вечерами Рюрик сидел в своих покоях с тяжёлыми думами об устройстве, неожиданно свалившегося на него государства с разрозненными племенами и родами, не привыкшими подчиняться кому-либо, но уставшими от междоусобиц.
Бьёрн тоже был неспокоен, ведь его единственная дочь отправлялась с мужем в далёкую дикую страну. Он пошёл к Рюрику, чтобы ещё раз обсудить дела государственные и поддержать зятя в его предстоящих нелёгких трудах.
– Будь справедлив к своему народу, – говорил он своему любимцу, – все должны быть равны пред судом твоим. Будешь поступать по справедливости и правде – обретёшь любовь народную. Требуй, чтобы исполнялся каждый твой указ, чтобы каждый твой приговор приводился в исполнение, не позволяй ослушаний и укрощай свой гнев. Старайся как можно больше принимать в свою дружину славянских юношей: чем больше их будет около тебя, тем прочнее укрепишься ты в своей земле!
Вернувшись в свои покои от Бьёрна, Рюрик подошёл к окну и стал наблюдать, как челядь снуёт по двору. Потом взгляд его упал на низко плывущие тучи, готовые пролиться дождём на измученную засухами землю, и тревожно стало на душе. Впереди неизвестность: что-то будет? Когда идёшь войной, там всё просто: жги, руби, хватай, тащи! Чем больше захватил, тем богаче добыча. А княжить, править и судить – это великий труд, которому придётся учиться, но нет такого наставника, который бы помог, научил, подсказал, указал на ошибки. Рюрик, устремив взгляд в грозовое небо, зашептал:
– Отче, Великий Перуне! Обращаюсь к тебе как сын Твой, проявление Твое на земле. Прошу Тебя, о Великий Перуне, пусть Твои глаза станут моими глазами, Твое тело, моим телом, Твой Дух – моим Духом. Твои руки, моими руками, мои цели – Твоими целями. Пусть все Твои качества станут присущими мне. Пусть Сила твоя станет моей Силой, возьми меня под свою опеку. Пусть твоя Любовь и Справедливость будут защитой для меня от всякого зла. Защити души наши Святыми Перуницами, а тела наши – Огненными Громницами, пусть они нас не трогают, а врагов отгоняют. Мы, верные дети Твои, слышим Силу Твою несказанную, Силу Праведную, Родом данную. Пусть горит в душах наших Огонь Сварожий, Огонь Веры Праведной, Святой Божий. Посему с Тобой мы всегда едины, в Триглаве Великом объединены, прибудь к нам на призыв наш! Благодарю Тебя, Отец мой, за заботу обо мне и роде моём. Да будет так! Слава Тебе, Великий Перуне!
Наконец Рюрик решил, что готов отправиться на Ильмень. Эфанда со слезами и с болью в сердце расставалась с отцом и со страной, где прошло её детство, но большим утешением было то, что Рюрик теперь всегда будет рядом с ней, а её любовь и забота о нём помогут ему в становлении и укреплении нового государства. Рюрик приказал загрузить в драккары большое количество оружия и доспехов для дружины. Мечи, секиры, луки и калёные стрелы занимали весь драккар. Рюрик знал, что без военной угрозы будет трудно привести к порядку буйное славянское племя и водворить среди воинственных родов правду. Шли не спеша, причаливали к берегам на ночлег. Рюрику хотелось свыкнуться с мыслью о крутом повороте в его жизни, и поэтому он не торопился предстать пред народом, который призвал его к себе на княжение.
Эфанда стояла рядом с Рюриком на корме, устремив на него полный тревоги взгляд. Он повернул голову, улыбнулся ей и, обхватив рукой её тонкую талию, привлёк к себе. Его тянуло к Эфанде: казалось, именно она сделает его дом уютным, тёплым, наполнит его детскими голосами. Спокойная, серьёзная, любящая жена и сейчас оставалась такой же. Последние лучи заходящего солнца заливали её ярким светом. Чудо как хороша была Эфанда в эту минуту! Рюрик, глядя на неё, чувствовал себя бесконечно счастливым. Но маленькая трещинка на душе всё-таки была, и с каждым годом она ширилась: возникали мрачные мысли оттого, что у них не было детей. Но он так любил Эфанду, что ему даже в голову не приходило взять себе вторую жену, чтобы та одарила его наследником. Он надеялся, что на новом месте он чаще будет рядом с Эфандой и боги проявят к ним милость: у него появится наследник. Теперь тот Рюрику просто необходим, и думать надо заранее, на кого он оставит будущее государство.
Прошло много дней пути, прежде чем драккары Рюрика появились в пределах его родных мест, которые он оставил много лет назад, тайно бежав с купцами в Скандинавию. Преодолев тяжёлый волок, не доходя до ильменских порогов, драккары причалили к берегу. Этого волока не миновал никто из тех, кто проходил на лодьях из Новгорода или с Нево, и Рюрик решил здесь задержаться и срубить город. Вскоре новый город стоял, гордо устремив в небо сторожевые башни. Рюрик назвал его в честь славянского божества Ладогой. Оставив здесь часть своей дружины, он продолжил путь к Новгороду.
На Ильмене пока не было вестей о прибытии Рюрика, и волнение постепенно улеглось. Роды успокоились, решив, что всё осталось по-старому: никакого князя у них не будет и не придётся подчиняться чужой воле. Но вдруг, как гром среди ясного неба, пришла весть, что драккары великого князя идут по Волхову, а с ним дружина количеством видимо-невидимо.
В день, когда должен был прибыть Рюрик в Новгород, площадь была полна народа, сбежавшегося сюда посмотреть на великого князя. Славяне были в нарядных одеждах, все были взволнованы и напряжены. Их разнузданная вольность доживала последние часы. Часть Рюриковой дружины пришла раньше основных сил и заняла укреплённую часть города. Дружина разделилась на две группы: одна группа осталась в Новгороде, вторая ушла в старый город, согнав туда великое множество славян «ставить город», закрытый со всех сторон крепким частоколом, внутри раскинули княжеский шатёр. Пошёл слух, что их великий князь будет жить не в Новгороде, а на старом городище. Приильменский народ недоумевал, почему их избранник решил так. Опытные воины объяснили, что владыка не знавшего ничьей власти народа там будет в полной безопасности, потому что городище считалось неприступной крепостью. Народ под присмотром дружинников работал споро, и город рос на глазах.
Когда вблизи Новгорода показались паруса драккар 4 Рюрика, никто не знал, как встречать великого князя. Некоторые вышли на своих лодьях ему навстречу, но драккар, убранный богатыми тканями, скользил по Волхову мимо лодей. Шли на вёслах. На корме, на возвышении, одетый в блестящие доспехи, стоял великий князь со своей супругой. Осанка его была величественной, а строгий взгляд был устремлён вперёд. Позади четы, опираясь на копья и секиры, гордо подняв головы, стояли Трувор, Синеус и ближе всех к Рюрику – Олав. За Трувором и Синеусом стояли Аскольд и Дир.
4
Драккар – деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко поднятыми носом и кормой.