Вставай! Страна огромная!

Мех Сергей Леонидович

Во-первых нужно было что-то решить с трупами незадачливых спутников немецкого капитана, а для этого, в первую очередь разобраться с мутной личностью «пасечника». Который, сам не знаю почему, вызывал у меня смутные ассоциации, и в связи с этим и недоверие. Очень уж нетипичной была его реакция и на нестандартную ситуацию, в которой он оказался, волей случая. И, самое главное, на некоторые мои высказывания, которые вызвали у него необычные эмоции, которые не были свойственны простому труженику от сохи, по определению. Поэтому, закончив упаковывать, для дальнейшей

транспортировки, хера гауптмана, я подошел к старику и нависнув над ним всей своей, немаленьких габаритов, тушкой, спросил:

— Ну что, прохожий, обшитый кожей, поговорим, по душам?

— Смотря какая будет тема для разговора, — буркнул он в ответ.

Мои подозрения еще больше усилились. И сами слова, и интонации, а самое главное способ построения фраз, выдавал его с головой. Так строить предложения мог только человек, за плечами которого имелось академическое образование. Причем, определение академическое, применительно к нему, имело не а прямое значение.

— У этого субчика, как минимум, кадетский корпус или того выше, Академия Генштаба, за плечами, — окончательно сформировалась, все время ускользающая куда-то, мысль, — да еще и, учитывая возраст, наверняка времен Российской империи.

— Вежливые люди имеют свойство представляться при знакомстве, — начал я, — но раз уж я этот разговор начал, то с меня и начнем. Майор Седых Никита Сергеевич, до последнего времени находившийся в запасе, но, в связи с последними событиями, самостоятельно призвавший себя, для исполнения своего, ОФИЦЕРСКОГО, долга. Который обязывает меня, согласно присяги, в случае внешней угрозы всегда быть готовым выступить на защиту моей Родины и, как ВОИН, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей жизни для достижения полной победы над врагами. А вы…. как вас кстати звать-величать изволите?

Старик, наконец-то, перестал корчить из себя божьего одуванчика и встал, напротив меня, расправив плечи и приняв положение тела, больше напоминающее строевую стойку. При этом выяснилось, что росту он немаленького, почти с меня, да и стать вполне себе гренадерская. Качнувшись на носках, от чего стал казаться еще стройнее и выше, наконец то выдал:

— Ротмистр граф Разумовский, Андрей Кириллович, командир эскадрона Кавалергардского Ее Императорского Величества полка.

— Да-а, — протянул я, — «кавалергарда век не долог»!

— Что? — искренне изумился экс-граф.

— Да нет, — отмахнулся я, — это я так, вспомнилось кое что.

Не объяснять же ему сюжет фильма «Звезда пленительного счастья», основным лейтмотивом которого и была песня, с таким оптимистическим началом. Правда оно изначально звучало несколько иначе: «кавалергарды, век не долог!» что настраивало на восприятие этой самой жизни, как мимолетного мгновенья, которым нехрен дорожить.

— И все ж таки, — перебил он ход моих мыслей, — к чему такое пессимистическое утверждение?

— Да к тому, милый граф, — с еврейским прононсом, на манер Шурочки из «Гусарской баллады», ответствовал я, — что вы, когда то, клялись защищать Отечество от врагов, «телом и кровию». А на деле? Отсиживаетесь в этой Белорусской глуши, и в ус себе не дуете. Пускай, дескать, за Родину, другие погибают. А моя хата с краю, я ничего не знаю! Так что ли?

— Я Советской власти присягу не давал! — попытался он уйти от ответственности.

— Да бросьте вы, ротмистр, — оборвал я, — разве текст Вашей присяге, если отбросить все то, что относится к личности государя-императора, не предписывает Вам, как там: «Защищать Государство и земли от врагов, телом и кровию, в поле и крепостях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем стараться споспешествовать, что к пользе государственной во всех случаях касаться может». Так кажется?

— Да! — С сердечным надрывом в голосе, выкрикнул он. — Да! Это вы правильно отметили, милостивый государь — Государство! Го-су-дар-ство! — Произнес он по слогам. — А где оно это Государство? Я вас спрашиваю? Где? Пришел Хам и все испоганил! Разрушил, это самое Государство! И теперь нет Его! А кого вы мне предлагаете защищать? Того самого Хама? Не дождетесь!

— А-а, — многозначительно протянул я, — так вот что вас так волнует? Вам ИДЕЯ нужна? За которую на смерть стоит идти.

— А если бы и так? — он немного успокоился. — Это что плохо? Это на ваш взгляд предосудительно? Погибать, знаете ли, хотелось бы во имя чего то.

— Так замените, Государство на Отечество, — посоветовал я ему, — и вся недолга. Стоит ли из-за такой ерунды так париться?

— Что-о? — Видимо мои перлы из будущего были здесь несколько неуместны.

— Да все очень просто, — попытался я ему объяснить, — государство, как известно состоит из трех основных компонентов: власть, территория и население. Отбросьте в сторону власть, если уж она вам так не по душе, и что получится в остатке?

— Территория и народ ее населяющий, — с уверенностью ответил он.

— Ну правильно, — похвалил я его сообразительность, — а это и есть то, что остается неизменным при смене власти. То есть Отечество! Вот его и защищайте! Ведь враг вторгся на исконно русскую территорию, топчет нашу землю своими грязными иноземными сапогами! И народ, оставшийся на оккупированной территории остался без защиты. Как вы считаете, стоит защищать СВОЙ народ от иностранного ига?

— Я думаю стоит, — немного поразмышляв, над такой постановкой вопроса, высказал он свое мнение.

— Ну вот и ладненько, — обрадовался я такому ответу, — вот и защищайте. Тем более, судя по всему опыту Вам не занимать. — Польстил я ему.

— Это вы верно говорите, — согласился он со мной, — опыта у меня более чем достаточно. Ту войну от начала и до конца прошел. Начал, в 14-м, подпоручиком, а закончил в 17-м, уже ротмистром. Когда Советы армию распустили, я не стал биться головой о закрытую дверь, а просто распустил свой эскадрон по домам. А сам здесь обосновался. Ведь именно здесь мы и воевали. Я этот театр военных действий, как свои пять пальцев знаю.