Вставай! Страна огромная!
Шрифт:
— Так как, Вольфганг — будем говорить?
Видя, что он колеблется, скомандовал:
— Туман! — Пес, прежде внимательно следивший, за каждым движением пленного, повернул, лобастую башку, в мою сторону. — Откуси ему ухо!
Не выразив и капли сомнения в моей команде он потянулся к немцу, не то намереваясь слизать, одуряюще пахнущую медом, вязкую массу с его лица, то ли, и в правду, желая выполнить мой приказ. Гауптман, заверещав от испуга, как заяц, дернулся в сторону. Но, не удержав равновесия на затекших ногах, повалился на бок.
Я, не кичясь, встал. Подошел к нему. За шиворот поднял и вновь усадил в прежнюю позицию.
— Продолжаем разговор, — при этом я достал из ножен, висевших на разгрузке так как привычно у спецподразделений начала XXI века, но дико смотревшиеся сейчас, то есть сверху вниз, нож. Настоящий «Катран», который я, всеми правдами и не правдами, выцыганил у Олежки. И стал демонстративно чистить ногти.
— Значит так, Волфганг, — решил я немного прояснить для него ситуацию, — по большому счету, мне от тебя нужно только две вещи. Твой язык, чтобы ты смог, довести до меня интересные сведения, и твои ноги. Чтобы ты мог передвигаться самостоятельно. Остальные части твоего организма для меня интереса не представляют. Но, возможно, они необходимы тебе? Так что выбор за тобой! Значит смотри, — я поводил ножом перед его лицом, при этом он глядел на него заворожено, как кролик на удава, при этом поворачивая голову в такт с качанием, — я сейчас, медленно, буду отрезать тебе пальцы. Причем не целиком, а фалангами. Чтобы, так сказать, продлить удовольствие. Ну а ты уж смотри, на каком решишь остановиться. Когда примешь такое решение — скажешь. Хорошо?
— Вы не посмеете! — Попытался он покачать права. — Такое обращение с военнопленными противоречат всем существующим международным конвенциям!
— Ну-у, — протянул я, — во-первых, вы не можете являться военнопленным, поскольку я, как уже было объявлено, не имею отношения к Красной Армии, да и вооруженным силам других государств тоже. Поэтому не мог вас взять в плен, по определению. Я вас просто захватил, назовем это так. А во-вторых, Ганс, ответь мне пожалуйста на один вопрос, как по твоему, целенаправленное уничтожение мирного населения, с особой циничностью, солдатами Вермахта, попадает под определение воинского преступления. Опять же, согласно, вышеназванных, тобой, международных норм?
— Конечно! — искренне, хотя бы внешне, вскинулся гауптман.
— А вот хрен ты угадал! — Тут же обломал я его порыв. — Согласно решения вашего фюрера, начальником штаба верховного главнокомандования Вермахта, был подписан приказ, в котором говорится, что неправомерные действия против пленных или гражданского населения не является основанием для передачи виновного в них немецкого солдата под трибунал, а должны рассматриваться лишь его непосредственным командованием, на предмет вынесения дисциплинарного взыскания. Это как?
Пленный смущенно молчал.
— Видно знает кошка, чье мясо съело! — мелькнуло у меня в голове. — В смысле, что этот гауптман, не так уж прост, как может показаться, на первый взгляд. И наверняка, хоть краем уха, но слышал об этом приказе. Ну, или, по крайней мере об основных его положениях. А вот это есть гут! — Продолжал я анализировать ситуацию, исходя из его реакции на мой рассказ. — И, соответственно, наличию такого документа в его портфеле, как минимум не удивится, а как максимум, может и расскажет чего, интересненького. Не мне, так хоть советскому командованию. Хороший кандидат для того чтобы сыграть его втемную. — И напоследок. — Интересно, он сам то знает, что везет? Ведь судя по сургучной печати я бы не торопился утверждать это так категорично.
Пока эти мысли бродили у меня в голове, ситуация на пасеке нисколько не изменилась. Но вот реакция немца насторожила. Зыркнув на меня исподлобья, он сказал:
— Что-то вы слишком много знаете! Для лица, не имеющего отношения к армии.
На что я, презрительно фыркнув, ответил:
— Так я и не говорил, что не имею отношения к армии. Я только сказал, что не отношусь к Красной Армии. А это совсем другой коленкор. А вообще-то к армии я имею самое, что ни на есть прямое отношение. Чай не первый десяток лет тяну эту лямку!
— И до какого звания дослужились? Если это конечно не секрет.
— Да какие уж тут могут быть секреты. — Улыбнувшись, я развел руками. — К военным секретам отношения-с, не имею. — На что заработал еще один, удивленный, взгляд старика-пасечника, сидевшего рядом. — А звание у меня — майор! Потому и знаю достаточно, и говорить, с кем надо умею, и вопросы нужные задавать. Ну, а сложить, после получения такой исчерпывающей информации два плюс два, для военного профессионала, особого труда не составит. А уж источники мне сегодня попались, лучше и не придумаешь! Поскольку, практическое подтверждение пунктов этого приказа я лицезрел самолично! Не далее как сегодня утром! И успел, тут я немного слукавил, плодотворно побеседовать с участниками. — И тут же уточнил. — Правда, только с одной из сторон.
После чего, вкратце, поведал заинтересованной аудитории перипетии утренней эпопеи. С участием раненых, девушек, подростка, немецких танкистов, и вашего покорного слуги, с собакой. Красочный рассказ закончил фразой:
— Так вот, уважаемые присяжные заседатели! Я не в коей мере не раскаиваюсь в содеянном. И считаю, что немецкие солдаты, совершившие это, чудовищное, по своей сути, преступление, понесли суровое, но заслуженное наказание. Собакам — собачья смерть! — И, закончив повествование, перевел стрелки на гауптмана. Причем фразы старался произносить с таким тягучим равнодушием, что самому стало неуютно. — Поэтому, Фриц, я тебя сейчас буду, немного, резать. А ты подумай, пока, о недостойном поведении своих соплеменников. Ну и о своем тоже!
После чего встал и, совсем уже было, направился в его сторону, как заметил, что пленный незаметно сдулся. И, с трудом выталкивая слова из ставшего, вдруг, неродным, горла, выплюнул:
— Хорошо! Спрашивайте! — затем, видимо из чистого упрямства, добавил. — Я не Фриц, я Вольфганг!
— Да по мне, хоть Амодей Моцарт!
Я вернулся на место и облегченно, про себя, вздохнув, все таки не хотелось резать его на живую, сказал:
— Ну вот и ладненько! Вернемся, так сказать, к нашим баранам! Еще раз повторяю свой вопрос! Фамилия, часть, куда направлялись?
— Вольфганг фон Белов!
Глава 5
— Вольфганг фон Белов! — еще раз, с гордостью, как будто был прапорщиком, и не имя, а знамя носил, повторил гауптман.
— Во как! — меня тоже распирало, но не от гордости, а от предвкушения удачи. — Это я удачно зашел! И, если мои предположения верны, то ситуация складывается как нельзя лучше.
Боясь спугнуть капризную, синюю, как недокормленная курица, птицу удачи, сразу уточнил:
— Какое отношение имеете к Николосу фон Белову?