«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
Шрифт:
Подарки хану понравились.
— Чего просишь? — спросил он, уже благосклонно взирая на русского князя.
Князь еще раз поклонился и своим громоподобным голосом начал:
— Я знаю, что любая война требует много воинов и немало денег. У такого великого полководца, как ты, великий хан, много воинов. Что тебе русские мужики, которые умеют только землю пахать да горшки глиняные лепить… Они не умеют воевать. Если бы они умели это делать, то хан Бату не покорил бы Руси. Твои воины обучены, они сильны, отважны и без труда одолеют иль-хана Хулагу. Русские же мужики пусть работают. Они будут хорошо работать, даже лучше, чем сейчас, и «выход» Руси будет больше, намного больше, — заверил князь.
Хан понял уловку князя, оценил ее и, усмехнувшись, сказал:
— Ты умен и хитер, урусский князь. Я подумаю над твоими словами и решу. Иди. Я позову тебя.
Через несколько дней хан Берке пригласил князя Александра к себе и уже без многочисленной свиты удостоил длительной беседы. Начал ее совершенно неожиданным для князя Александра вопросом:
— Как ты думаешь, князь Александр, почему император Михаил ищет родства в Орде? Свою дочь Евфросинью он выдал замуж за хана Ногая — подвластного мне младшего хана. Неужто в Европе нет достойного рода, чтобы не зазорно было породниться императору?
— В Европе много богатых и достойных правителей. Но никейский император Михаил VIII Палеолог завладел Константинополем. Он ищет союзников против латинян, а следовательно, его интересуют православная Русь и Орда, где тоже православие пробивает себе дорогу.
— Да, я разрешил строить церкви в своих пределах и крестить тех, кто пожелает. Православие проповедует смирение, а мне нужны смирные народы. Оно провозглашает власть от Бога, то есть боги решают, кому сесть на трон, и это меня устраивает. Ты ведь знаешь, я не беру налог с ваших попов…
— Да, великий хан. И я благодарен тебе за это, вся Русь благодарна. Но надо идти дальше. Ноне Золотая Орда вступила в союз с Сирией и Египтом против хана Хулагу, и это дает возможность организовать торговый путь из Руси и Сарая через Константинополь в Египет, а из Египта, морским путем следуя, можно торговать со всем Средиземноморьем.
Хан Берке призадумался.
— Вон ты куда повернул, урусский князь. А скажи, как торговать мне с тобой, моим данником? Я могу взять и так что захочу, — усмехнулся хан.
— Так-то оно так, — согласился князь Александр. — Только любое государство, воюя, и тебе это известно, великий хан, беднеет, торгуя же — богатеет…
— Любое, но не мое, — прервал князя хан Берке. — Мои воины из похода ведут толпы пленниц и пленников, возы, нагруженные добром, гонят скот без счета!
— Да, но это все богатство оказывается в руках скупщиков, купцов и утекает в Каракорум, Хорезм, Бейпин… А надо, чтобы были свои купцы, монгольские, тогда и добро будет оставаться в Орде, а купцы будут торговать с Египтом, Сирией, Европой, Русью…
Хан опять надолго замолчал, задумался. Через какое-то время поманил князя Александра пальцем и, когда тот приблизился, тихо сказал:
— Торговля — это хорошо. Торговать надо, но не с Европой. Европу я и так возьму… и разорю. Не с кем в Европе торговать будет.
Хану нравилось беседовать с умным и знающим человеком, и он оставил князя Александра при себе.
Прошло полгода.
Хан Берке не вернулся на лето в Сарай, а блуждал со своей ставкой вдоль Ахтубы. Как-то августовским ранним утром в шатер князя Александра заглянул ханский вельможа Улук. Хорошо зная русскую речь, он частенько являлся посланцем хана к русскому князю. На этот раз Улук был нетерпелив и настойчив. Когда разбуженный по его требованию князь вышел из занавешенной коврами ложницы, вельможа не терпящим отказа тоном приказал:
— Великий хан зовет тебя. Сядь на коня и следуй за мной. Не медли, — подчеркнул Улук. — Хан не любит ждать!
Александр это знал, а также за эти полгода он не раз видел, каков хан Берке в гневе. И потому, быстро одевшись, князь отправился за Улуком. Вскоре они уже догоняли кавалькаду всадников. Но что немало удивило Александра: хан был без своих многочисленных родственников, младших ханов и эмиров, всегда сопровождавших его в любой поездке. Только охрана следовала с ним.
Поманив князя пальцем, хан спросил:
— Ты много городов построил?
Услышать подобный вопрос для Александра было большой неожиданностью и вызвало даже некоторое недоумение.
— Города заложить не привелось, а вот крепостицы, бывало, строил.
— Крепостицы… — рассмеялся хан. — Крепостицы у меня темники ставят. А вот город… Ты бывал в Каракоруме?
— Приходилось, — склонил голову князь.
— А в Сарае?
— Конечно же, великий хан.
— А как называется Сарай?
— Сарай-Бату…
— Вот то-то и оно! Бату! Бату его строил. И я воздвиг столицу — Сарай-Берке! В ней уже сейчас проживает семьдесят тысяч человек, а будет больше. Это будет самый большой и красивый город в моем государстве!
— Прости, великий хан, но я не знал о Сарай-Берке…
Хан рассмеялся.
— Ты видишь, как обширны мои земли. Целый город затерялся в них… и не один. Ты слышал о таком городе, как Ас-Тархан?
— Да, великий хан. Он стоит на правом берегу Волги. Это город купцов и ремесленников. Но я не посещал его. Торопился к тебе, великий хан Синего и Чистого Неба.
Хан снова рассмеялся.
— Я умею не только разрушать, но и строить. И доказательством тому служит мой город, моя столица — Сарай-Джедид! После полудня ты увидишь ее. — Стегнув своего иноходца плетью, хан Берке устремился встреч восходящему солнцу.
Ближе к полудню стали встречаться усадьбы знати за высокими глинобитными заборами, утопающими в садах, где сквозь изумрудную зелень с трудом просматривались дворцы из камня и кирпича.
Видя недоумение на лице князя Александра, хан пояснил:
— Это городища моих полководцев, младших ханов и моих родственников. Они ходили походом и на север, и на юг. Многое видели… Они уже не хотят жить в юртах и шатрах, под ветром и солнцем, среди степи, табунов лошадей и скота. Кроме виденных тобой городищ, мои полководцы имеют и дома в Сарае.