Вставная челюсть Щелкунчика
Шрифт:
– Вы всегда носите кондомы при себе? – прищурилась Елена. – Вдруг подходящий случай подвернется?
– Как вы смеете? – побагровела Татьяна. – Я замужняя женщина, налево не заруливаю.
– Тогда по какой причине у вас под рукой презервативы? – поинтересовался Егор. – Вашего супруга рядом нет. С кем планируете сексом заняться?
– Мама! – хихикнула Марина. – Ну ваще! Отдай им презики, и валим отсюда.
– Не стесняйтесь, Татьяна, – заявил Савченко, – что естественно, то не стыдно. Вы же не хотите,
Татьяна запустила руку за пояс, вытащила что-то блестящее и швырнула на пол.
– Подавитесь, сволочи!
– Вот и второй ключ, – констатировал Владимир, – Елена, проверь.
Марина уставилась на мать:
– Где ты его раздобыла? Зачем он тебе?
Татьяна села на диван и закрыла лицо руками.
– Хороший вопрос, – кивнул Савченко. – Зачем вам ключи, женщины?
Вера молчала, Таня залилась слезами.
– Алиса, ступай переодеваться, – скомандовал Владимир, – а то еще опоздаешь.
Горюнова бросилась к двери. Соня вскочила и кинулась за ней.
– Стоп, – скомандовал Егор, – Яковлева, тебя не отпускали.
– Мама, – захныкала девочка, – если все не расскажешь, я пролечу мимо Гран-при, …!..!
– Софья, – перебила я матерящуюся школьницу, – сомневаюсь, что девочкой года может стать та, кто виртуозно владеет ненормативной лексикой.
Яковлева прикусила губу.
– Я же не при всех! Только тут выражалась.
– Отличное оправдание, – вздохнула Елена.
– Вера, где вы взяли ключ? – повысил голос Савченко.
Яковлева молчала, вместо нее ответила Григорьева:
– Неделю назад, в последний день третьего тура… Девочки на сцене стояли, родители в зале сидели, а у меня живот прихватило, я побежала в туалет, гляжу, на раковине ключ лежит. Я сразу поняла, что его Анюта забыла, но решила проверить, вдруг он от другой комнаты…
– А где наши финалистки? – спросила Алла Константиновна, входя в холл. – Девочки! Почему вы еще не готовы?
– Нас тут насильно держат, – со слезами в голосе пожаловалась Соня.
– Вы можете остаться и послушать, – предложил Мироновой Владимир. – Продолжайте, Татьяна.
Григорьева всхлипнула:
– Ключ подошел к двери раздевалки, и я подумала: вот у меня живот прямо скрутило на нервной почве. Очень за Марину нервничала, вдруг ее в финал не пропустят? Так в сортир потянуло, что я вынуждена была убежать из зала. Если у Алиски понос начнется, она же тоже удерет, так?
– Вероятно, – согласился Володя.
Татьяна шмыгнула носом:
– Я ключ схватила и живо в торговый центр сносилась, он тут в пяти шагах, заплатила мастеру за оперативность, мигом получила дубликат ключа, а оригинал в туалет на рукомойник вернула.
– Так, – протянул Савченко, – дальше.
– Марина тут ни при чем, – каялась Григорьева, – она ничего не знала.
– Не знала, – эхом
Таня скрючилась в кресле.
– Сегодня, когда начался первый тур, я вышла из зала, открыла гримерку и подлила во фляжку Горюновой слабительное. Оно сладкое и действует быстро, сама его давно принимаю, срабатывает безотказно. Галина постоянно Алиску отваром поила, я знала, что она ей его перед вторым выходом точно даст. Но начался скандал, и бабка сама настой выхлебала.
– Отлично, – кивнул Савченко. – Что дальше?
Татьяна сцепила пальцы в замок.
– Когда Галина Сергеевна упала, я очень испугалась, что ей стало плохо из-за слабительного. Подумала, наверное, Вера права, Петрова Алисе «Анталазин» давала. Ну с чего ее внучка на глазах таяла? Два размера за семь дней не потеряешь. Вдруг желудочные капли соединились со средством для потери веса и получилось… то, что инфаркт вызвало… Ну… очень мне страшно стало… И… и… и…
Таня вытерла лицо ладонями.
– Когда все ушли на второй тур, я прибежала в раздевалку. Думала, Галину Сергеевну «Скорая» в больницу увезла, открыла дверь! А она на полу! Я сразу поняла: бабка мертвая! Я чуть сама не скончалась от страха! Вот жуть! Но пришлось идти мимо тела, чтобы фляжку взять. Я ее в туалете гелем для рук помыла, скрутила кусок бумажного полотенца, запихнула внутрь, потрясла, чтобы высушить, на место ее водрузила и убежала. До сих пор ноги от страха трясутся. Все. Честное слово! Я ни в чем не виновата. От слабительного умереть нельзя.
– Можно, – не согласилась Елена, – если есть непроходимость кишечника или аллергия на препарат, то влегкую.
– Отпустите Марину, – взмолилась Татьяна, – она ни в чем не виновата, я одна все придумала. И вот еще что! Когда я фляжку вымытую на место поставила и дверь заперла, мне плохо стало.
– С чего бы это? – фыркнула Лена.
– Это вы трупы каждый день видите, вам по барабану, – обозлилась Таня, – а я настоящий шок испытала. Полетела в сортир, меня вывернуло там наизнанку, умылась я, хотела выйти, дверь приоткрываю, слышу шаги и в щелочку вижу, как Верка мимо сортира чапает. Потом слышу: трык-трык. Сразу догадалась: Яковлева раздевалку отпирает, ключ у нее есть.
– А ты видела, как я это сделала? – зашипела Вера.
– Нет, – честно ответила Таня, – но мне хватило, что ты мимо тубзика в левый конец галереи унеслась. Там одна дверь всего, вход в гримерку. Я подождала немножко и убежала, а Яковлева осталась в комнате. Спросите у нее, чего она там делала?
– Спрашиваю, – кивнул Владимир. – Вера, зачем вы в гримерку ходили? И где ключ взяли?
Яковлева демонстративно отвернулась.
Савченко улыбнулся:
– Марина, твоя мама рассказала, как обстояло дело, можешь идти готовиться к конкурсу. А Софья останется здесь.