Встреча через века
Шрифт:
Это было бессмертием.
Настал наконец день, когда космический корабль фаэтонцев опустился на космодроме Цереры. Там уже больше двух недель ожидал специально оборудованный ракетоплан, на котором были созданы привычные для фаэтонцев климатические условия. Четыре пожилых фаэтонца прилетели на нем прямо на остров Кипр.
Их поселили в доме, оборудованном мощными охладителями воздуха, фаэтонской мебелью, кухней, где изготовлялись фаэтонские блюда. Им были предложены особые костюмы и головные уборы, охлаждающие тело. Даже участок сада, примыкающий
Люди Земли сделали все, чтобы фаэтонцы чувствовали себя как можно лучше на чужой планете.
Ученые рассказали, что население Нового Фаэтона принимает живейшее участие в судьбе необычного человека на Земле, что перед отлетом они получили пожелания успеха буквально от всех своих соотечественников.
Исследование производилось долго и тщательно. Двенадцать дней фаэтонские ученые отказывались что-либо сказать нетерпеливо ждущим людям. Они делали свое дело молча и не торопясь. Медлительность их движений, бесконечно долгие разговоры друг с другом несказанно раздражали всех друзей Волгина. В сравнении с этими четырьмя людьми Ая и Эйа казались подвижными, как ртуть.
Внутреннее устройство тела человека Земли было давно и хорошо известно фаэтонцам; они не просили никакой консультации, никого и ни о чем не спрашивали. По их указаниям изготовили целый ряд не известных на Земле приборов и аппаратов, кроме тех, которые они привезли с собой. Излучающие машины, которыми пользовались при первом оживлении Волгина, были убраны, вместо них установили другие. Распоряжения фаэтонцев, лаконичные и точные, переводил на земной язык инженер Хосе. Остальное сообщали чертежи и схемы.
Но как ни медленно работали фаэтонцы, и их работе наступил конец. На тринадцатый день Ио и Люций были приглашены к ним, чтобы выслушать заключение фаэтонского консилиума.
Невыносимо медленный разговор продолжался четыре часа.
Выводы ученых оказались предельно точными.
– Пострадавший от лучей "Черного блеска" человек не парализован. Это лучевая болезнь, которую на Фаэтоне называют...
– Последовало непереводимое слово.
– Опасности для жизни нет. Но он будет находиться в неподвижном состоянии четыре ваших года. Никакого лечения не требуется. Надо только поддерживать силы организма.
– Будет ли он совершенно здоров, когда очнется?
– Да, будет совершенно здоров. Болезнь не оставит никаких следов. При условии точного выполнения предписанного нами режима.
– Требуется ли ваше присутствие?
– Один из нас останется на Земле.
– Ясно ли вам теперь действие лучей "Черного блеска"?
– спросил фаэтонцев Хосе.
– Да, мы знаем теперь, что такое этот загадочный "Черный блеск". Если это вещество осталось еще где-нибудь, ваши люди могут его не опасаться. На Марсе с помощью лингвмашины Эйа мы подробно ознакомим вас с атомарным и молекулярным
– Чудесно!
– воскликнул Хосе.
Для него, работника истребительных отрядов, это было самым важным из всего, что сказали фаэтонцы. Устранялась главная и единственная опасность в работе.
Трое фаэтонцев улетели обратно на родину, один, по имени Иэйа, остался на острове. В срочном порядке изготовлялась лингвмашина, чтобы фаэтонец мог говорить с людьми. Изучить земной язык он не мог: голосовые связки фаэтонцев были не способны произнести более половины звуков.
Мэри решила во что бы то ни стало научиться говорить по-фаэтонски. Она осталась с отцом.
Всеобщее волнение улеглось. Слова фаэтонцев ни в ком не вызывали сомнений - все окончится благополучно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
От четырехлетней летаргии Волгин очнулся сразу. Не было полубессознательного состояния, тумана в мыслях, пробелов в памяти. Он просто проснулся, как привык просыпаться всегда. И сразу вспомнил все, что видел и испытал до момента потери сознания.
Было темно. Он лежал в мягкой и удобной постели. Смутно проступали очертания предметов: ночного столика, нескольких кресел, стола. Очевидно, была ночь.
"Ясно!
– подумал Волгин.
– Я на Марсе. Эскадрилья вернулась туда после этой странной истории с "Ф-277". Но ведь я-то потерял сознание, почему же меня не положили в больницу? Да, у них нет больниц. Но почему тогда я один? Нет даже сиделки. Странно".
Привычным мысленным приказом он потребовал, чтобы открылось окно, если оно есть в комнате.
"Окно" открылось. Темная завеса раздвинулась, и неожиданно на постель Волгина лег луч лунного света.
"Вот как! Я на Земле. Еще более странно. Неужели я мог так долго спать?"
Он чувствовал себя настолько обычно, что ему и в голову не приходило, что он мог быть столь длительное время в бессознательном состоянии. Вероятно, его просто усыпили.
Но болен он или здоров?
Спать ему совершенно не хотелось, но встать с постели он не решался. А вдруг он все-таки болен и ему нельзя вставать?
"Если бы это было так, - решил он наконец, - то возле меня кто-нибудь был".
Смущало отсутствие верхней одежды. Ее нигде не было видно. Волгин все же встал.
Он не ощутил при этом никакой слабости. Нет, совершенно ясно: он вполне здоров!
Он подошел к окну. И тут только заметил, что это было действительно окно, сквозное отверстие в стене, а не прозрачная стенка, как в других домах.
Он сел на подоконник.
Было приятно смотреть на Луну, на звездное небо, такое привычное, родное...
"Ф-277" - голубой клубящийся шар... зеленые огоньки в воздухе корабля. обжигающем, как пламя... лица Керри и Чарли, напряженные, с широко открытыми глазами, полными ужаса. Хорошо, что все это кончилось, прошло, кануло в прошлое!