Встреча через века

Мартынов Георгий Сергеевич

– По твоему описанию.
– сказал Волгин, - эти существа довольно несимпатичны. Как они вас встретили?

– Очень хорошо. Мы приглашали их к нам, но желающих не нашлось. Объяснялись мы с ними мимикой и жестами. Пробыли мы там недолго.

– Почему вы не фотографировали Грезу?

– Как?
– удивилась Мельникова.
– Ты не видел нашего кинофильма?

– Нет. Надо будет посмотреть. Откуда это название - Греза?

– Так назвал эту планету Котов. Их названия мы так и не узнали.

– Никогда бы не подумал, что Константин способен быть поэтом. Судя по тому,

что ты рассказала, это название неудачное.

– Я говорила о людях, а не о самой планете. Посмотрим фильм, и ты поймешь. Греза чарующе прекрасна. Никогда и нигде я не видела такой красивой природы. Какое богатство красок и оттенков! Растительность зеленая и голубая, небо синее-синее, моря, озера, реки - как жидкий изумруд. Воздух поразительно чист. Высокие горные хребты с белыми снежными вершинами. Масса животных и очень красивых птиц всех цветов радуги. А ночью все заливает свет трех лун, создающих причудливое переплетение теней. Две из них желтые, как наша, а третья, самая большая, красная, вернее, темно-оранжевая. Когда они светят все три сразу, создается фантастическая картина. Ты сам увидишь ее и полюбишь Грезу. Ее нельзя не полюбить. А к внешнему виду людей скоро привыкаешь.

– Нет, Мария!
– сказал Волгин.
– Я не полечу не Грезу. Я вообще никуда больше не полечу. Я умру на Земле. А ты лети! Соединись со своими друзьями, которые тебе ближе, чем я. Ты осталась ради меня. Не спорь, я знаю, что это так. И ты была права, мне было бы очень тяжело проснуться и не увидеть никого из вас. До последнего вздоха я не забуду этого.

– Я и не спорю, - ответила Мельникова.
– Но я осталась потому, что похожа на твою Ирину.

– Ира умерла.

– Но не в твоем сердце, Дима?

Волгин ничего не ответил,

Мельникова внимательно посмотрела на него. Нет, она не хотела говорить об этом, она надеялась, что он сам поймет. Но вот уже второй раз Волгин пытается возобновить этот разговор. Ничего не поделаешь!

– Дмитрий!
– сказала она решительно.
– Давай покончим с этим. Договорим до конца. Ты думаешь, что любишь меня, что я тебе нужна. Но ты ошибаешься. Ты любишь свою жену. Если бы я не была на нее так похожа, ты не обратил бы на меня внимания и относился ко мне так, как относишься к Ксении. Ты хороший, прямой, честный человек, с сильной волей. Будь же искренен до конца.

Волгин почувствовал себя пристыженным. Она была права. Он крепко сжал ее руки.

– Но ты будешь со мной до отлета на Грезу?

– Конечно, Дима! Но я уверена, что ты передумаешь и полетишь тоже. Разве ты не хочешь увидеть Игоря и других? Там, на Грезе, у нас будет много работы. Мы передадим все свои знания ее обитателям.

– Мы?
– насмешливо спросил Волгин.
– Ты в этом уверена? Ах, Маша, Маша! Я больше чем уверен, мы и там окажемся отсталыми людьми. Ты говоришь, увидеть Игоря и остальных. Да, я хочу их увидеть, мне тяжело расстаться с тобой. Но и на Земле есть люди, которые стали мне родными: Люций, его отец. Мэри, Владилен. Это мои друзья. Я полюбил их, и они меня очень любят. С ними я не так чувствую свою беспомощность, меньше ощущаю свою никчемность. А потом, родина есть родина...

– Пожалуй, ты прав, - задумчиво сказала

Мельникова.
– Мы ушли в будущее добровольно. Мы были подготовлены к этому. А тебе выпала тяжелая судьба, и ты, конечно, прав. Оставайся на Земле. У тебя хватит воли и мужества вытерпеть все до конца. Если бы они знали, воскликнула Мельникова, и Волгин понял, что она говорит о своих товарищах. улетевших на Грезу.
– они никогда не покинули бы тебя!

Но они были так уверены, что ты с радостью присоединишься к ним.

– Я понял и не осуждаю их, - сказал Волгин.
– В конце концов они поступили разумно. Я даже советую, - прибавил он с обычной, чуть насмешливой улыбкой, - не останавливаться на этом. Возвращайтесь с Грезы обратно на Землю, посмотрите, что стало с нею, и снова отправляйтесь в полет. Так вы увидите историю Земли на протяжении сотен веков. Это ведь очень интересно. И скучать вам не придется.

– Но и ты мог бы поступить так же.

– Нет, я не рожден космонавтом. На один день я отправился если не в космос, то в преддверие его, и с меня достаточно этого. Судьба Керри, Чарли, Владимира навсегда отвратила меня от космических путешествий. Я земной человек, Мария, и всегда буду таким. Не всем доступна радость исследователя. Я решил поступить самым простым рабочим на какой-нибудь завод. Найдется же у них неквалифицированная работа. И буду учиться с самого начала. Люций говорил, что я проживу еще сто лет или немного меньше. Времени достаточно,

Волгин говорил с горечью. Это не ускользнуло от Мельниковой. Она жалела его от всего сердца, но чем могла помочь ему?

– Человек обладает замечательным свойством привыкать к обстановке, - сказала она только для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Ты привыкнешь, и жизнь покажется тебе не такой уж мрачной.

– Конечно!
– ответил Волгин обычным тоном.
– Я сегодня просто в плохом настроении. Идем! Пора завтракать.

После своего пробуждения Волгин уже месяц жил на Кипре. И все, кто был с ним, также не покидали острова. Иэйа должен был скоро улететь на Цереру, где его ожидал присланный за ним космолет. Никто не хотел расстаться с фаэтонцем раньше времени.

Иэйю полюбили все. Да и нельзя было не полюбить этого мудрого, доброго, полного влекущего обаяния человека. И Волгин, несмотря на весь свой пессимизм и скептическое отношение к факту своего выздоровления, все же был благодарен фаэтонскому ученому за спасение своей жизни.

Иэйа ежедневно тщательно исследовал Волгина, но никому ничего не сообщал о своих выводах. И его никто ни о чем не спрашивал: если будет нужно, он сам скажет.

До отлета ракетоплана на Цереру остался один день.

И в то самое время, когда Волгин разговаривал с Мельниковой, решившейся наконец рассказать ему об отлете своих товарищей на Грезу, в доме, где все четыре года жил Иэйа, шел другой разговор, непосредственно касающийся Волгина.

Сидя на низком "диване", Ио, Люций, еще два врача и Мэри с ужасом слушали, что говорил им фаэтонский ученый.

Казавшийся бесстрастным голос Иэйи произносил слова, от которых холодный пот выступал на лицах слушателей.

Это было так неожиданно и так непереносимо страшно...