Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
Я все еще обдумывал этот трудный вопрос, когда Альберт откашлялся.
– Миссис Броудхед? Мне пришло в голову, что не очень дорого обойдется – возможно, в несколько сотен тысяч долларов, – если мы наймем одноместный корабль и отправим его на фоторазведку. – Я смотрел на него, стараясь понять, к чему он клонит. – Таким образом, – объяснил он, – корабль сможет найти объект, интересующий вас, определить его местонахождение, наблюдать за ним, а потом доложить нам. Сейчас на одноместные корабли спрос небольшой, и на Вратах есть несколько пригодных к действию.
– Хорошая мысль! –
Я не возражал, и так мы и поступили. А не возражал я потому, что был в шоке. Самое плохое в шоковом состоянии то, что вы не сознаете, что в нем находитесь. Мне казалось, что у меня ясная голова и я все замечаю. Я ел то, что ставили передо мной, и не замечал ничего странного, пока Эсси не уложила меня в большую упругую постель.
– Ты ничего не говоришь, – сказал я.
– Потому, дорогой Робин, что последние десять раз, как я к тебе обращалась, ты молчал, – ответила она совсем не осуждающе. – Увидимся утром.
Тут я быстро сориентировался.
– Ты собираешься спать в каюте для гостей?
– Да. Я не сердита, дорогой, я даже не расстроена. Просто тебе нужно немного отдохнуть.
– Наверно. То есть я хочу сказать, милая, что это хорошая мысль, – сказал я, начиная понимать, что на самом деле Эсси очень расстроена, и даже подумал, что мне нужно взволноваться из-за этого. Я взял ее за руку, поцеловал запястье и заставил себя снова завести разговор. – Эсси? Мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем называть корабль?
Она поджала губы.
– «Истинная любовь» – хорошее название, – рассудительно сказала она.
Но похоже, какие-то сомнения у нее были, и я не понимал почему.
– Я спросил бы тебя, – объяснил я, – но мне это дело показалось щекотливым. То есть спрашивать человека, в честь которого называешь. Все равно что спросить, что тебе купить ко дню рождения, а не самому придумать.
Она улыбнулась.
– Но, дорогой Робин, ты всегда спрашиваешь меня об этом. Это не важно. Да, «Истинная любовь» – прекрасное название, особенно когда знаешь, что эта любовь ко мне.
Я думаю, Альберт снова подсунул мне снотворное, потому что сразу уснул. Но проспал я недолго. Три-четыре часа спустя я лежал в анизокинетической кровати, сна ни в одном глазу, совершенно спокойный и очень озадаченный.
На периметре Врат, где расположены причальные доки, из-за вращения действует небольшая центробежная сила. Низ становится верхом. Но в «Истинной любви» этого не происходило. Альберт развернул корабль, и теперь та же сила, что удерживает нас от всплытия над поверхностью астероида, нейтрализует и воздействие его вращения; меня слегка прижимает к мягкой постели. Я слышал негромкий гул корабельных систем жизнеобеспечения, они сменяли воздух, поддерживали давление в канализации и выполняли все остальные работы, чтобы корабль жил. Я знал, что стоит мне позвать Альберта, и он появится. Стоило попытаться его вызвать, просто чтобы посмотреть, войдет ли он в дверь или, чтобы позабавить меня, выползет
Какие проблемы решать? Это первая проблема. Мои приоритеты за последние несколько недель так часто менялись, что я не знал, что поставить на самый верх. Трудная болезненная проблема террористов, и ее важно решить не только ради меня; но она несколько передвинулась после рассказа Уолтерса в Роттердаме. Там он представил мне новую проблему. Существует проблема моего здоровья, но она, кажется, решена хотя бы временно. А теперь новая и неразрешимая проблема – Клара. Я могу справиться с этими проблемами. Со всеми вместе и с каждой в отдельности. Вопрос – как? Что мне делать, когда я встану?
Я не знал ответа на этот вопрос и потому не вставал.
Постепенно я снова уснул, а когда проснулся, обнаружил, что я не один.
– Доброе утро, Эсси, – сказал я, беря ее за руку.
– Доброе утро, – ответила она, приветливо и знакомо прижимая мою руку к щеке. Но говорить она начала не о привычном. – Ты себя хорошо чувствуешь, Робин? Прекрасно. Я думала о нашей ситуации.
– Понятно, – сказал я. Я чувствовал, что напрягаюсь; мирная расслабленность куда-то исчезла. – О какой ситуации?
– О ситуации с Кларой Мойнлин, конечно, – сказала она. – Я вижу, что тебе трудно, дорогой Робин.
– О, – неопределенно ответил я, – это случается. – Такую ситуацию мне нелегко обсуждать с Эсси, но ее это не остановило.
– Дорогой Робин, – сказала она; голос ее в полутемной каюте звучал спокойно и мягко, – тебе нельзя держать это в себе. Если закроешь в себе, взорвется.
Я сжал ее руку.
– Ты брала уроки у Зигфрида фон Психоаналитика? Он мне обычно говорил это.
– Хорошая была программа, этот Зигфрид. Пожалуйста, поверь, я понимаю, что творится в твоем сердце.
– Согласен, только…
– Только, – кивнула она, – тебе трудно говорить об этом со мной, ведь я в этом случае – Другая Женщина. Без которой не было бы проблемы.
– Неправда, черт побери! – Я не собирался кричать, но, должно быть, во мне действительно что-то заперто.
– Нет, Робин. Правда. Если бы я не существовала, ты мог бы поискать Клару, несомненно, нашел бы ее и решил, что делать с этой тревожной ситуацией. Вы могли бы снова стать любовниками. А может, и нет: она ведь молодая женщина, Клара. Не захотела бы изношенную развалину со множеством замененных частей в любовники. Нет, это я беру назад. Прости.
Она немного подумала, потом поправилась:
– Нет. Я нисколько не жалею, что мы любим друг друга. Я высоко это ценю – но проблема остается. Только, Робин! Никто в этом не виноват. Ты ни в чем не виноват, я не виновата и, конечно, Клара Мойнлин не виновата. Так что вина, тревога, страх – все это в твоей голове. Нет, Робин, пойми меня правильно. То, что в голове, может причинять страшную боль, особенно такому совестливому человеку, как ты. Но это бумажный тигр. Подуй на него, и он улетит. Проблема не в возвращении Клары. Проблема в том, что ты считаешь себя виноватым.